Душевный покой

Зима красавица вернулася на Дон
И радость принесла она в каждый дом!
К женскому дню прибралась повсюду…
Белоснежным покрывалом укрыла всюду.

Женщины пройдутся по белому ковру…
Если кто из них встанет… рано по утру!
Снег белоснежный хрустит под ногами…
Знать послан был женщине с неба Богами.

Чтоб праздник встретили с чистой душой!
Обрели на этом свете душевный покой…
Мужчины их, никогда ни в чём не обижали!
Во всём и везде, на планете им помогали.

Печаль угнетает и гасит полёт,
Дорога уже в мир мечты не зовёт,
Прекрасных идей удивительный след
Теряется вдруг среди горя и бед.

Тревога мешает свободно идти
И ставит преграды на верном пути,
А злая тоска, как старуха с клюкой,
С собой забирает душевный покой.

Среди скорбных дней и тяжёлых минут
Лишь вспомни о тех, кто так любят и ждут!
Себя забывая, надеждой храня,
Есть те, кто готовы на всё за тебя!..

Не верь, что нет хода из мрачных трущоб,
Идти продолжай и надейся...

Солнца луч — как Небес снисхождение,
Теплом тронет, грехи отпустив.
И душа, впитав милость Прощения,
Встрепетнётся, пойму что я жив.

Освещённый Небес Благодатью,
Обрету я душевный покой.
И в себе, вновь найду пути к счастью,
Наконец, помирюсь сам с собой.

И простить, наконец я сумею,
Тех, кем предан был — им с этим жить.
Ну а я, стал обид всех сильнее,
И сумел — их с души отпустить.

Впереди — буйство зимней метели,
Позади — плачь осенних дождей.
Раскачал Бог, событий качели...

Прилетит, осень в мир желтокрылая,
Увядания тронет крылом.
Вспомню вновь, как же горько мне было, я,
Когда свой, покидал родной дом.

Вспомню всё, и печально и горестно,
И темно, станет в сердце моём.
И пред мамой, опять станет совестно,
Что я грешник, забыл о святом.

Что забыл, в повседневной заботе я,
Для чего, был рождён и зачем.
Что своим животом, как все прочие,
Жизнь живу, избегая проблем.

Мама-мамочка, мама родная,
Постарел я, как лунь весь седой.
Нашёл блага, чужого...

Я сегодня решила точно,
Что хочу быть причастна к церкви,
Все знают: «вода камень точит»,-
Пусть это каждый по-своему расценит.
Я, наверное, выгляжу глупо,
Но сейчас мне уже не важно,
Кто поддержит, а кто осудит,
И что за спиною скажут.
Мне не стыдно за эти мысли,
Мне не страшно их вслух озвучить,
Я хочу обрести новый смысл.
Так спокойнее, так будет мне лучше.
Мне давно здесь не интересно,
Я хочу быть к другому причастна.
Мне душевно здесь как-то тесно,
Для своих лет мне всё здесь...

Мне не нужно покоя.
Зачем мне покой?
Страшно жить если дни чередою,
Если там за чертою нового дня,
Лишь покой ожидает меня.
Жизнь дана для труда
Для огня и дорог.
Чтобы слышать свой рок
Нужно быть на просторе.
Что б у ветра учиться летать,
Видеть мир с высоты,
Течь водою подземных дорог.
Чтобы знать.
Знать все то, что смогу охватить и понять. Чтобы чувством гореть и других согревать. Это жизнь.
В ней, конечно, не будет сплошь белых страниц, как не будет и черных...

Снова где-то ты покой
Умудрилась потерять.
Толи он ушёл к другой,
Толи выдохся опять.

А, быть может, заплутал
В бесконечной суете.
Был неопытен и мал,
Слишком слаб для важных тем.

Обыскала интернет,
Холодильник, шкаф и двор,
Но нигде пропажи нет.
Он не найден до сих пор.

Подарю пока что свой.
Только бережно храни!
Он надёжный и большой,
Хорошо, уютно с ним.

Но смотри - не поломай!
Ограничен мой запас.
Беспокоен здешний край.
В глупых хлопотах погряз.

Покой обретают полночные тени,
и тьму обретает вода.
Вот феи ночные, что с неба слетели
как пчелы слетелись сюда.

Их время движенье, их прошлое звуки.
Коротких четыре часа
отпущено феям, чтоб нас убаюкать
и вновь улететь в небеса

Как будто бы справа,
Как будто бы слева.
Как будто бы снизу,
Как будто бы сверху.

И тянутся нитью,
Как к марионетке.
В самой паутине,
В вибрирующей сетке.

Глотая талмуды,
О правых и левых.
Согласных последних,
И свергнутых первых.

И слушая речи,
Достойных и верных.
"Игнором" к богатым,
Игрою за бедных.

И все нарастает,
Довлея снаружи.
Уставшие взоры,
Уставшие уши.

Застывшие к мысли,
К какой то отдаче.
В процессе смеются,
С итогами плачут.

Быть трудно на взводе...

Улыбнулась и вздохнула,
Догадавшись о покое,
И последний раз взглянула
На ковры и на обои.

Красный шарик уронила
На вино в узорный кубок
И капризно помочила
В нем кораллы нежных губок.

И живая тень румянца
Заменилась тенью белой,
И, как в странной позе танца,
Искривясь, поникло тело.

И чужие миру звуки
Издалека набегают,
И незримый бисер руки,
Задрожав, перебирают.

На ковре она трепещет,
Словно белая голубка,
А отравленная блещет
Золотая влага кубка.