Дурак

Ты, наверно, друг хороший,
Но обидел ты Алешу,
Что же сделал ты не так? –
Это, друг мой, не пустяк.
Ты о нем совсем забыл,
Когда в гости приходил,
Отобрал свою игрушку,
Укусил его за ушко,
Дураком его назвал –
И Алеша зарыдал…
Видишь, как с ним обошелся?
По душе его прошелся…
А теперь, как ни бывало,
Хочешь все начать сначала!
Ты прощенье попроси,
Ты упрек его снеси,
Подари ему игрушку,
Лучшую – не безделушку,
Ведь, с Алешей вы – друзья,
Обижать друзей нельзя!
Береги всегда...

Нимфетке – огурец, сверчку – шесток,
А мне коньяк и груда пыльных книжек.
- Прощай! – скажу, но где-то между строк
Я дальнего пошлю к себе поближе.

А ближний сам забрёл куда-то вдаль,
Похоже, был обижен без посыла;
На свалке слов бумажную медаль
Дарует дураку… Ядрёна сила.

А прочих сил, возможно, вовсе нет…
Подумаешь, ну не приемлет стая,
Но матереешь и к исходу лет
Коллекция медалей прирастает.

Макулатура. Пища для костра
И способ истребить себя и время.
- Прощай, мой брат...

Я больше не хочу писать стихов,
Ни о себе, ни о своих, ни о чужих.
И не про гениев, и не про дураков.
Ни о любви, ни о страданиях своих.

Пустое всё, неслышный крик души.
Кому нужна чужая скука вечеров?
Кому нужна чужая боль в немой ночи?
Не жду не писем, не стихов и не звонков.

От счастья мне лишь доля малая.
Уйду я в никуда, для всех я замолчу.
И душу раскрывать свою устала я.
И не стихами, и не прозой. Не хочу!!!

Смешной. С петрушкиным лицом.
Колпак нелепый…
Под маской клоун может
Оказаться подлецом, в добро одетым…

Но он всего лишь шут. Он гений. Он ловкач.
И сходу может показаться,
Он не знает в жизни неудач…
Ах, если бы! Увы и ах, он знает. Как никто…
Умеет просто он в улыбку завернуться,
Как в уютное пальто…

Смешной. С петрушкиным лицом.
Колпак нелепый…
Под маской вам он кажется веселым дураком,
Смешно одетым…
Умеет он казаться милым и простым,
Веселым, чуть нелепым и смешным...

Задумка

«Делай ногу», Серёга, потом – разворот,
в тот момент «Мессер» «свечку» под крышу берёт,
не успеешь, уйдёт повтореньем «худой»,
и тогда начинаем по-новой с тобой.

Я боюсь, притворяясь, его проморгать,
клюнет он, когда стану перед ним блефовать,
если раньше – раскусит мгновенно меня,
если позже – подстрелит, не сдюжит броня.

Ты подсветку используешь, фактор земли,
на тебе не написано «кто ты», пошли,
может ты «молодой», немец любит лафу,
в драке немец живой, словно хорь...

Генералы жаждут славы,
А для славы нужен бой.
Да чтоб был тот бой кровавый,
Да чтоб кровь лилась рекой.

И, в огне боёв купаясь,
Устилают путь костьм'и.
Но, победой наслаждаясь,
Всё ж непр'аведны они.

А кидая в бой всё новых,
О погибших не скорбя,
В том они всё большей славы
Лишь себе урвать хотят.

И погонами сверкая,
Грозно р'ыкая вокруг,
Страх души в мундир скрывая,
К смерти всех они ведут.

Да… Немалое уж время
Тешат войны дураков,
Но несчастно это бремя
Их же давит...

Религия, прозрение, духовность…
А дальше что продолжит этот ряд?
Стремленье к идеалу безусловно,
Оно присуще даже упырям.

Благоговенья чувство всем знакомо,
А сколько бед с намерений благих…
Ведь тяга к правоте дана любому,
Себя кто отличает от других.

В какой она предстанет парадигме,
Одежде или вовсе в неглиже?
Коль истину искать в Священных книгах,
В Коране она будет в парандже.

В буддизме ей ходить бритоголовой,
Для избранных - обрезаной слегка.
Для скептика она во всём...

Не пиши ни о чём, если можешь,
Если хочешь, забудь обо всём.
Если веришь – мурашки по коже,
Если гоже, открой двери в дом.

Облакам все насмешки и сплетни,
А на бредни махни свысока,
Умный гость не испортит обедни,
Палец средний оставь дуракам.

Безумно нравится лапочка милая,
Одна беда в другого парня влюблена.
Воткнута в сердце заноза красивая,
Перед глазами перламутра пелена.

Припев:
Льдинки, льдинки, льдиночки
Тайте, тайте в милочке.
Пусть она румянится,
Пусть она оглянется,
Заинтересуется
И со мной стусуется.

Балкон засыпал цветами чудесными.
Смеясь собрала и на мусорку снесла!?
Забор раскрасил словами прелестными.
Ты прочитала и включила дурака!

Припев.

Как утлый шлюп против ветра лавирую,
Хожу по лезвию...

У обочин жизненной дороги
много нас, отставших навсегда.
Русские дороги шли в остроги,
редко забегая в города.
Нас учили быть серей и проще,
влево шаг – побег, прыжок – расстрел;
и веками резолюций росчерк
над людскими судьбами довлел.

А затем на семь десятилетий
Русью завладела голытьба -
ей Ильич доверил пистолетик,
а над ней поставил ГубЧеКа.
Эх, повеселились косороты!
Все грехи прикрыли кумачом.
Умных – к стенке, деловых – «к расчёту»,
а народ … споили первачом.

Пятилетки...