Духовные очи

Ты хотел бы быть со мной?
Хотел бы быть моей судьбой?
Делить все радости и горе?
И небо разделить и море?
И солнце, и луну на части
Что б было много в жизни счастья.

Любить себя труда не много,
Вот полюбить других сложней
Такая выпала дорога
Ты делай выбор поскорей.

Со мной и дом и полна чаша
С другой быть может ничего
Хотел бы быть со мною рядом?
Или с другой покой искать?
Хотел бы жизни рвать на части
Привычно томные шелка?

Скажи же мне – чего ты хочешь!
Коль не меня...

Мне попалась в руки книга Лета -
На обложке - птицы и цветы.
Оды, гимны и венки сонетов
В ней неповторимой красоты.

Фолиант я прочитал до корки,
В девственности бархатных ночей.
Тютчеву, Есенину и Лорке
Благодарен Лета книгочей.

Заглянул Июнь ко мне недавно
С ящиком клубники и вином.
Посидели, поболтали славно,
Стол поставив прямо под окном.

Предложил он стать поэтом Лета:
«Ты свободен нынче, ты ничей?»
Я всю ночь раздумывал об этом,
Не сомкнув восторженных очей.

Лета...

Взмахнул пером – отдал читать,
Вам, по чести, рассуждать:
Принять сужденье или нет,
Махнуть рукой, аль в смех рыдать.

Миром правят заблужденья,
Что ведут всех к отупенью.
В головах отток ума -
Наглобытству нет конца.

Вольностью и негой чистой
Упились мы вдоволь, сытно,
Предстоит очам своим -
Лицезреть, что мы творим:

Вездесущ постылый вздор,
Кто чинит над ним разбор?
Стыд отечества и не отъял
Рифму у немых менял.

С «никчёмой» рядом и тупым,
Зрячему - не быть слепым...

Этот город похож на убийцу,
Задумавший темное действо.
Его улицы – мозг кровопийцы
И злой хохот витрин – чародейство.

Населенный он сплошь ведьмаками
И вампирками с хищным клыком;
Город-Дьявол заведует нами,
Людоедским свистая хлыстом.

Монструозных эпох сочетанье
И отстой мелюзговых затей;
Доминирует пфук притязаний
Карьеристов, деляг, торгашей.

Этот город – продажная девка,
Клоун, пропивший маршальский жезл;
Бандюгано-ментовская спевка,
На культуре буржуйский порез.

И...

Я принесла тебе золотую тайну,
Ароматы лета, снов необычайных,
Два секрета света, лепестков хрустальных,
Чистую водицу да на дне криницы.

Милый, скоро рассвет,
А у тебя секретов нет…
А у меня секрета два,
Я их в тайнике нашла.

Слышишь, говорю: иди.
Ты ещё не прошел пути.
Тебя зацеловала мгла.
Я тебя у неё забрала.

Звёзды играют на волоске.
Загадка ночи в твоей руке.
Откроешь очи – увидишь свет.
Просыпайся! Тебя ждут. Привет.

Стекается туман белесый…
Играя красками зари,
луч солнца - взор из поднебесья -
витает в облаках любви.

Твоё лицо в пространстве этом
навстречу моему течёт,
плывёт, окутанное светом,
неудержимо нас влечёт,
заворожённых белой сказкой,
в объятья с доброй тишиной,
во сны, наполненные лаской
и радуг призрачной волной.

Зыбучесть света заполняет
глаза. Стираются зрачки.
Призывным пламенем мерцают
очей бездонных маяки.
Полог ракит, шёлк трав зелёных,
узор листвы над головой
укрыл...

«До чего же мне все надоело! –
думал я, засыпая в ту ночь. –
И жена, что до смерти заела,
и беспутная дурочка дочь,
и сынок, потерявший работу,
и любовница с кучей проблем…
Да. Пожалуй, пора на охоту.
Я по ней стосковался совсем.
Неужели я завтра уеду
от работы, жены и детей,
по лосиному свежему следу
побегу я с собакой своей
и, увидев кормящую матку
с семидневным лосенком в кустах,
буду целиться долго в лопатку,
сжав «Сайгу»* свою в потных руках,
а потом, когда лес содрогнется...

Настрадался Нострадамус
Предсказания писать,
Мир колючий, будто кактус
На плечах своих таскать.

Доля тяжкая пророков,
Если совесть их чиста.
Ведь известна тяжесть рока
Слова с вещего листа.

Уперев в пространство очи,
Пальцы в узел заплетя,
Открывал он дни и ночи,
Будто четки их вертя.

Улетят как дым столетья,
Обратив скалу в песок,
Как трава родятся дети,
Жёлтый воск прольёт восток.

Всё тихонечко уходит,
Возвращая время вспять.
Нострадамус нынче в моде,
Настрадаемся...

Кошка, пьющая вино,
Окунается в желанье,
Вечно пить Шато Мэрло,
И не знать, что есть прощанье.
Она пьёт его,
Бокал, и бутыль пуста,- на днище,
Бултыхая пепелищем оживают небеса.

Кошка пьёт его, вздыхает,
Она думает о Кафке, о кровавых полотнищах,
О скитаньях среди нищих,
О разбитых лепестках.

Она пьяная мечтает,
Обсуждая мироздание,
Критикуя бренность мира,
И абстрактность созерцанья.

Вот винит поэтов нищих,
За стихи кровавых истин,
За мазки сгоревшей кисти,
Разцарапывает...

Удивительно красивые глаза
Окрылили душу взором ясным,
В них есть свет, усталая слеза,
Мудрость и улыбка, что прекрасна.

Этот взгляд, до нежности родной,
Покорил в мгновенье мое сердце,
Я готов писать был ей одной
Все стихи душевные, все песни.

Словно в сказку, в очи заглянув,
Я нашёл тепло, уют и ласку,
И ресниц, любуясь, не сомкнув,
Понял я – есть в жизни место сказке.