Дрожь двери

Завьюжена пушистым снегом, в февральском одеянии Зима. Не спит земля, разбужена строптивым бегом и чуть дрожит от топота коня.
А белоснежный конь в пробеге сажает ловко на спину меня, от ликования не чувствую я неги, раскованна в познании себя. Я вся в снежинках, замерзаю, испытываю колющую дрожь. Меня Февраль любовью обнимает, с ним гордо одолею тела дрожь.

Я на коне, дышащем белым паром, я мчусь наперекор судьбе! Мы с Февралем, как в дружбе, пара, ему я благодарна за любовь к себе. Я...

В старом доме из окон на улицу
Хрипловато простуженный стон,
Заставляя прохожих сутулиться,
Расплескал на асфальт саксофон.

Осень серая бродит по городу,
Словно в тапочках шлепает дождь,
Саксофона игрой околдованный,
В лужи сыплющий мелкую дрожь.

Может, кто-то не встретился с женщиной.
Может, грустный привиделся сон?
Что случилось в судьбе переменчивой,
Знает только один саксофон.

Осень серая бродит по городу,
Словно в тапочках шлепает дождь,
Саксофона игрой околдованный...

Люди верят в свою ложь,
Ну и что ж, ну и что ж.
Правда им как острый нож, острый нож, острый нож.
Ты их ею не тревожь, не тревожь, не тревожь.

Птица дикая в ночи,
Не кричи, не кричи.
Люди спят и ты молчи, ты молчи, ты молчи.
В окно клювом не стучи, не стучи, не стучи.

Ветер в поле что поёшь,
Песнь о правде это ложь, это ложь.
И цена ей медный грош, медный грош, медный грош,
Зря ты душу ею рвёшь, ею рвёшь, ею рвёшь.

Голова бела как мел,
Я от жизни поседел, поседел,
А теперь...

Жил себе Иван и жил,
И особо не тужил,
Ни красавец, ни урод,
Ни хапуга, и ни жмот,
Ни глупец, и ни дурак,
Ни благой, и ни добряк.
Вдруг на Ваню вышел спрос,
Пред купцом стоял он в рост.
Говорил ему купец,
Он на слово не скупец:
- Пусть мой домик небогат,
Ты пожить в нём будешь рад,
А работа, друг, проста,
Ни к чему в ней суета.
Дверь тебе, Иван, стеречь,
Тем детей моих беречь,
Им похлёбку ты свари,
Словом громким их бодри!
Ваня смотрит на купца,
Рот раскрыл он в пол-лица...

Заболело даже лето - 2

Милый мой уехал, душу страх прошил.
Подхватило эхо крик моей души,
От такой отравы мне теперь не в мочь.
Захандрили травы, прослезилась ночь.

Припев
Заболело даже лето,
Всю заполонил ночь туман.
Заболела я, и где-то,
На душе, тоска-дурман.

2
Милый мой уехал в дальние края.
Грозам на потеху разрыдалась я.
Нашей речки бурной сказ ведёт вода –
Милый мой, как будто, съехал навсегда.

От такой отравы мне теперь не в мочь.
Захандрили травы, прослезилась...

И день, казалось, первым был из тех, которым присягают на мгновенье...
В корнях, что выросли из почвы, в подреберье
Подвздошной милости проснувшихся аллей,
Твоих молитв просроченные письма читает незаконный адресат.
Где заживо одетый в кожу дней, окаймленный сушей и морями
Ты вспомнишь всё, когда качнется твердь,
Ты вспомнишь всё, расставшись с якорями.
Зарубки возраста... в том узнаваньи ран...
Стоим, в них...
Кто нам поверит, что мы были
И босиком спускались в храм к богам по тропке...

Introduction
«О черных тенях, красной эпидемии и Золоте Парения»

Есть «черные тени»
Хозяева сотен и сотен, поколений…
Ненасы-ытные вампиры, правители. Этого мира. Тлю мелкую пасут
-Из вас, Жизнь!-Сосу-у!..
Прожорли-ивые муравьишки:
-Вы!.. Все!..-Наши! Людишки!..
-«Сатана здесь правит бал
Люди гибнут за…»-Я!-Вас сожрал!
-Коне-ечно, это бред! Вся-ако их нет! А кто думат иначе
-Тот полный идиот!
-В трезвяке! Покой найдет!
Ет от белой, от горячки
Пред глазами чёрты скачут
Успокойсь...

Боюсь, что формат публикации не позволит разместить материалы всех 30 страниц, выдоенных редакцией на мои произведения….но
…..избранное из опубликованного в №12 альманаха "Синь апельсина" №12





Реки Ра



Тебе присягнут чернильные капли откровения.

Ты повернешься к солнцу,

И оно поправит прядь твоих волос...

Струны настроятся сами,

И мы, произнесенные ими -

Тело Бога и пыль под ногами,

Пойдем за мелодией,

Обжигая губы и гортань...

Пойдём молиться открытому...

В красивом доме ( Вот реклама! ),
жила с семью козлами мама.
Ходила часто на базар,
купить, чтоб каждому, товар.-
Питаться, все горазды детки
( Какое там, одни конфетки! )...
Меж делом, лекции читала,
чтоб свора дверь не открывала...
Мол, серый волк, голодный вечно,
сожрёт, со злобы, всех, беспечно…
И голос у него паршивый,
и сам он, по природе, вшивый…
И лапы крупные, и пасть...
Короче, будет вам напасть!
Надумает стучаться в дверь.-
Козлёнок каждый,- ты не верь!
Не открывай же...

Он глаза открыл, не веря,
И подумал: «Это сон».
Вспоминал: он запер двери?
Был вчера «хороший он».

Вновь открыл, и вопль истошный
Вдруг сорвался из груди.
В это верить невозможно,
Это в жизни не найти.
Там у ног его сидело
Существо, не описать!
Очень тоненькое тело,
Руки, ноги, пальцев пять.

А лицом, почти что рыба,
С кожей гладкой голова…
Даже брови встали дыбом, -
Воздух выдохнул едва.

Тело всё в чешуйках, в блеске,
Вроде, как комбинезон.
Аргумент искал он веский...