Дрожь диссидента

Сколько каждому в жизни различных дистанций отмерено?
На дистанцию крика ложится дрожь предупреждения,
На дистанции окрика зло бьёт наотмашь уверенно,
На дистанции шёпота ёжится тень подозрения,
За дистанцией выстрела скалится оптикой ненависть,
За дистанцию стона о помощи зов не доносится,
На дистанции массовой лжи не существенна смена лиц,
На дистанции милости царственной всякий ли спросит сам,
За дистанцией непонимания шаг до презрения,
За дистанцией чувств ощутима ли...

Я скажу вам по секрету,
Честно-честно, без утайки,
В нашем доме нынче летом
Поселились две бабайки.

Две трусливые как мыши
Бабаёжки с волосами.
Если ночью крикнуть: - кыш! - им,
Или кинуть в них трусами,
То они, дрожа от страха,
Замирают под кроватью
У сестры моей, Натахи.
И не надо маму звать нам,

Чтобы веником и шваброй
Их оттуда выгоняла.
Мы с Наташкой сами храбро
Завернемся в одеяло.

В одеяле нам бабайки
Не страшны. На крайний случай
Можно в них кидаться майкой,
Если...

Я думаю, что после женщин
по красоте своей, скорее, конь.
Душа от женщины трепещет,
и от коня в душе - огонь.

Стук копыт, по ветру грива.
Конь летит, как дьявол чёрный
Непокорный и игривый,
с холкой, выгнутой задорно.

Ястреб медленно кружится,
не прикладывая сил.
Стройный конь, как чёрт, резвится
без уздечки, без удил.

Мчится он в широком поле,
от копыт земля дрожит.
Конь свободен, конь на воле,
конь в галопе, конь храпит.

По степи ковыль лоснится.
Плещут волны серебра...

Я помню запах липких листьев.
Особый терпкий аромат.
Их будто - бы творец начистил
на новорожденный парад.

К ним пыль пока не прилипает,
пока обходит стороной.
В них солнце в салочки играет
и ветер шевелит хмельной.

И девственность ласкает разум
и неуверенная дрожь.
И чувства всколыхнулись разом.
И в чувствах захлебнулась ложь.

Ты помнишь его, мой друг,
Ведь он славным парням был,
Но яростной силой своей,
Он счастье свое погубил.

И правду ведь говорят:
Любовь - это гибель богов!>
Он выстроил собственный ад,
На почве безудержных слов.

Он с Жизнью и Смертью играл,
И что же досталось ему?!
И помнится, он нам сказал:


Он выполнил слово свое,
Но сила проклятьем легла,
И время величья прошло,
Осталась одна пустота.

И боль выше тысячи мук,
И сердце дрожит каждый миг,
Лишь тихий пронзительный стук...

Рождение зеркала - зыбь липкой мглы,
густой инфразвук закипающей крови.
Материя спит в основаньи иглы,
кубической магией дышат углы,
чужим мановеньем изогнуты брови...

Лишь призрак насыщенной дрожи струны
парит в глубине неразомкнутой рамы,
рождает знакомые не-панорамы
растерзанной временем недо-страны...

В глазах отраженье тяжелой воды,
неистовый глянец простывшей неволи,
открытые всем потайные ходы.
Один за другим проступают лады,
зажатые приступом смешанной боли.

Стоишь одна на кладбище,
И час, и два - все ждешь.
Звонят домой товарищи.
Тебя бросает а дрожь.

Уже не плачешь ты,
Хоть серый крест уныл.
А на земле цветы
Напомнят, кем он был.

Здесь ты одна, и он один.
Зажжешь свечу опять.
О том, что приключилось с ним
Тебе уж не узнать.

Тебя уж гонят прочь,
Но ты не уступаешь,
Все ждешь, хотя и ночь,
Чего - сама не знаешь:

Выросла берёза
прямо у окна,
прямо перед домом
и растёт одна.

Плачет, почему-то
и дрожит листва.
Ей бы хоть минутку,
хоть чуть, чуть тепла

Нету друга рядом,
приласкал бы он.
Плачет, слёзы градом,
ветер в унисон.

Надо же - серьёзно
- прямо у окна
вся в слезах берёза
каждый раз видна.

Белая берёза
навевает грусть
и стекают слёзы.
Стыдно! Ну и пусть

На мрачных улицах Московских
противный мелкий сеет дождь.
Всё кажется, каким то плоским.
И безразличие, и дрожь.

Я протираю пальцем стёкла,
ведь нету дворников в очках.
Из окон свет промокший, блёклый
блестит на мусорных бачках.

Исчезли люди под зонтами,
как безголовые грибы,
и кое-где ещё, местами
нам светят мокрые столбы.

Тревожно звякают трамваи,
стучат, бросают искры сверху.
То был Апрель, теперь мы в Мае,
теперь и дождь нам не помеха.

В руках безжалостной девчонки
дрожит ромашки стебелёк
и, что ей больно, слабой, тонкой,
ей, глупой, вовсе, невдомёк.

Она гадает на мальчишку
и так ей хочется, чтоб он
похож был на героя в книжке
и, чтобы, так же, был влюблён.

Валялись лысые головки,
отдельно перья-лепестки.
Не может быть, ведь любит Вовка
и врут противные цветки.

Ромашки кончились на поле,
а слёзы сыпались из глаз.
Предатель - Вовка завтра в школу
опять придёт в четвёртый класс.