Долы

Я протяну свою ладонь.
На ней - моря, дороги, долы,
Рассвет признаньем голубой,
И пустобрехи-разговоры.

На ней ажурная пастель,
Палитра красками на долю,
С какой душа пустила в хмель-
Испить свободой духа волю.

Испить ту прелесть красоты,
В которой я, не зная шага,
Ступила папертью мечты
В Пусто-Рождённое начало.

И вот стою, и вот смотрю,
Ландшафтом времени в наитье--
Что сердцу зримо моему,
Что хочется в кровополитре?

Какую сладостную хмель
Моя душа не испытала...
Я...

Я бегу, бегу по росам
По горам, долам и плёсам
За моря,
Где прекрасным силы током
В необъятности потока
Суть меня.
И стекает по лощинам,
По овражкам и кручинам
Свет зари.
Тают, тают чертовщины
Между женщиной, мужчиной.
Дар любви.
Эй вы, горы, эй, вы долы и моря
Расцветайте, и вбирайте
Суть Огня,
Чтоб свободным, нежным вдохом
По, весны, вселенским тропам
Люди шли.
Сердцем пели и плясали,
Возрождая чудесами
Цвет зари!

Открою дверь седым просторам
Их нет дороже для меня
Вздыхают в серой дымке долы
И кареокая земля
И снится ей в осенней грусти
Надрывный окрик журавлей
Благоуханье свежей мяты
И цветь овсяная полей.
Взбрыкнет пугливо старый мерин
И за сохой пойдет старик
Что б и холодною зимою
Был полон стол ржаных ковриг.
Обнажены в немом поклоне
Качают ветви тополя
Давно слетевшей желтой кроной
Играет ветер ноября.
На черной речке тихо свеет
Дразня озябших рыбаков
И заставляет в путь...

На ранней зорьке, в тишине,
Пока всё спит и сны витают,
Пока в бездонной вышине
Прохладный млечный путь мерцает,

Господь спускается с небес,
Наш новый день благословляет,
И храм природы (долы, лес)
Святой водою окропляет.

Зовут святую воду эту
Росою иль слезой поэта.

Ей жить не долго (солнце встанет) -
Хрустальной радугой взыграет,
Любовь и радость в нас вольёт,
«Живите!» крикнет и умрёт…

Ты не горюй: как феникс-птица
Роса бессчётно возродится,
И в дни ненастья, в жизни...

Разбилось прошлое в ночи

под жарким пламенем свечи.

Оно глядело огорченно

глазами, в тень ночи бездонной,

тихонько ёжась в шаль тумана,

следило, как тропа обмана

течёт меж стылых берегов

в другую даль, покинув кров.

Устав, от лет и разговоров,

от недомолвок и укоров,

оно спешило отдохнуть,

становившись где-нибудь.

Не думать больше ни о чем,

а на заре с весёлым днём,

послушав, песни соловья,

умчать за долы и моря,

чтоб там, в один прекрасный миг...

Поцелуем румяного солнца
Развернулось палящее лето,
Сколько сета в душе,
Сколько света,
Разрывается грудь,
Разрастется
Полевой одурманенной негой,
Щебетаньем воды, свистом воли,
Напирает палящее небо,
Да стучится лесное застолье.
Забери ты меня в свои долы,
Моих зорких очей распутство,
Сколько воли в душе,
Сколько воли,
Словно спекся в мёд сон,
Не проснуться.

Коньячное небо закат оросил,
Слюной облаков багровея,
Раскисшее солнце свалилось без сил
В трясину овражного клея.

Шершавые долы обмякли пунцом,
Струясь в горизонта резину,
Я сгусткам кровавым подставил лицо,
Засахарился малиной.

Вареньем души раздобрел по степи,
Откинулся светом предсмертным,
Уставшее солнце провисло без сил
На тросах ночного ветра.

Холодные звезды оскалом взошли
На ватман чумазого неба,
Я течи стальной подставил кувшин,
Упился сверкающей пеной.

Царства не строил в уюте готовом,
Он создавал мир Божественным Словом,
Семенем в души, не бисером свиньям,
Руша законов вбитые клинья.

Славы себе не искал на престолах,
С посохом истины, шествуя в долы,
Дух, усмиряя, гордыни в пустыне,
Смерть, не пуская в сознанье отныне.

Жил Он стезею любви телу тесной,
Благословляя земное Небесным;
Путь, окрещённый водой и огнём,
Чашу и крест сделал символом в Нём.

Всяк, кто на древе весящий – проклятый,
Он уже был до Пилата распятый,
Видя...

В огнях своих протуберанцев
Весь словно сварка изискрился
Как семикрыл с ракетным ранцем
Из дальних стран Песец явился.

Сперва решили, что не полный...
Ну да, Песец, но так, не очень.
А он, безумный, гонит волны,
Из Фотошопа Корелдрочит.

Он над Модзиллой и Вордою
Выводит кружева оргазмов.
Трясет как карла бородою,
Забрызгав клаву протоплазмой.

Презрев поля, леса и долы,
Он в этот мир пришел как мститель
И поводя своей гондолой,
Блестит как потный истребитель.

Песец...

Каменотёс, взобравшись на утёс, сидел в печали, голову склонив,
Он был несчастен, как бездомный пёс и истощён, как узник замка ИФ.
Он день-деньской камения тесал, а тайны камня знал, как «Отче Наш!»
И вот с мольбой воскликнул в небеса: « О, Господи! Когда мне счастья дашь?!»
К нему спустился Ангел, белокрыл, отмыл лицо и молвил неспеша:
« Чтоб ты, как я над бытом воспарил, чего желает душенька-душа?»
« Будь я богат, завёл б себе коней, к ним экипаж, шикарный особняк,
А вечером на шёлке...