Дочка спит

"Я не хочу! Я не хочу, помилуй Отче!
Ведь я любимый твой ребёнок, твоя дочка.
Не отпускай, не отгоняй в ту бездну прочь.
Спрячь под своим крылом, пусть не увидит меня ночь".

... И было много слёз и нежеланья.
Гордыни, и Родителям непослушанья.
Страдал Небесный Отец, металась Небесная Мать.
В тот миг, малышке было трудно их понять.

Крупицу сердца своего вдохнул Отец в её
Наполовину ангельское крошечное сердце.
— Ступай, лети, прости, не плач! Так нужно...

Покататься на качелях
Дяде дочку отдают.
В парк решил в конце недели
Взять племянницу свою.

По дороге вдруг упала.
Дядя вмиг её поднял.
А, что плакать, вот, не стала,
От неё не ожидал.

Захромала больно шибко,
Но прошло всё под конец.
Дядя произнёс с улыбкой:
«Что не плачешь – молодец!

Прям, не девочка, а дама!»
Слышит искренне вполне –
«Плач мой не услышит мама,
Так зачем же плакать мне?»

Дяде слышать непривычно.
Но, чего с ребёнка взять?
Молвив про себя: «Логично...

«Откуда, скажи мне, берутся слонята?» --
Услышал от маленькой дочери, папа.
Не раз в зоопарк он малышку водил.
Лишь время свободное вдруг находил.

В ответ не успел даже рот приоткрыть.
«Не надо про аиста мне говорить! –
С серьёзным лицом речь свою продолжая --
Ведь, я у тебя, совершенно большая!

Лишь маленьким детям того не понять,
Что аист слонёнка не сможет поднять!»

Ответил, на дочке поправив панаму --
«Ну, если, большая, то спрашивай маму!»

Я встретил ангела, в глазах два огонёчка,
И вкусные такие ямочки на щёчках.
Какая женственность, какая красота,
По детски добрая и в сердце теплота.

Любовью был объят от пят и до макушки,
Сыграли свадебку я с этой хохотушкой
Запомнил навсегда её ушные мочки,
А ещё ямочки, что на румяных щёчках.

Потом мне родила, двойняшечек, две дочки,
Теперь уж взрослые они, мои цветочки,
Похожие на мать родные ангелочки,
Такие же у них и ямочки на щёчках.

Теперь же одиночка я, белы височки...

Мой город ночью засыпает...
Устав... от суеты дневной.
И может быть... он видит сны...
Кто знает.
А вдруг... он как и мы... живой.

И может быть о чём то стены...
Когда мы спим...
Тихонько спорят меж собой.
А листья... шепчут откровенно...
Кому-то о ЛЮБВИ своей большой.

А месяц гордый в речке отражаясь...
Любуется... своей красой.
А ей смешно... журчит себе...
И лишь водой его касаясь...
Бежит куда-то... у неё путь свой.

Вот нежно звёзды...
Колыбельную запели...
Чтоб всё...

Кот Тимошенька устал...
Он всю ночь мячом играл.
Скрёб в дверь спальни и мяукал...
Ждал когда наступит утро.

И позавтракав... довольный...
Лёг наш котик отдыхать.
Наконец-то все проснулись...
Пришло время... Тимке спать.

Спит Тимошенька наш сладко...
День пройдёт и он опять.
По квартире ошалело...
Будет мячик свой гонять.

Лариса М.

Не слЫшны горестные стоны,
фамильных склепов в тишине...
И только серые вороны
не пострадали в той войне.

Печаль окутала могилы,
и скорбный мрак туманом лёг.
У духа выйти - нету силы,
тяжёлый гроб его - глубок...

Там светлый рыцарь "спит" в доспехах,
закован цепью на века.
Взывает он - не внемлет эхо,
и тайна эта велика.

Плита тяжёлая сдавила,
- она ловушка для него.
А смерть - всю силушку испила,
и в помощь нет ни одного...

Был благородный оклеветан,
и злобный враг его...

Ратью чёрной лес могучий
Восстаёт из снежных дюн,
Серебрится солнца лучик,
И январь ещё так юн.

Вся природа спит устало
В ожидании весны.
Света солнечного мало;
Зимние витают сны.

Скоро лес опять проснётся,
Мир наш сказкой оживёт,
Сердце радостно забьется
И весна в наш дом войдёт.

Тарас Тимошенко
23.01.2019

Моё Солнышко ещё не проснулось,
Моё Солнышко ещё сладко спит,
На мой нежный поцелуй улыбнулось,
Только глазоньки открыть не спешит.

Н'егой утренней объято беспечно,
Глазки скрыты веер'ами ресниц.
Лик её сияет тайною вечной,
А на щечках-то румянец горит.

Моё Солнышко вот-вот пробудится,
Засияет для меня в небесах.
Как всегда, в заботах будет кружиться,
И уснёт под вечер, за день устав.

Буду сном её я вновь любоваться,
Охранять покой от всяких тревог.
Утром снова встречей с ней...

Спит усталый пьяный дембель пограничник дед Матвей
Снится пиво, щуки, раки, ночь, бордель пять лебедей.
Коротали ночь в дозоре куревом и болтовнёй
И закусывали водку всякой разною хурмой

Но граница на замке. И у закрытых тех дверей .
Стоит дозором на заре, с берданью старой на ремне
Дед Андрей

Такие мысли в голове, как будто черви в трупе хряка
Обглодали мою совесть, негритянку хочу раком
накормить. И пивом вкусным напоить её. И трахнуть
в рыло дедушке Андрею. Я хочу под пальмой...