До горизонта

Есть в жизни разные пути
И в каждого своя дорога,
А главное - в себе найти познанье истинного Бога,
Чтоб мысли, чистые лучи,
Творили светлые надежды,
Светить в округе и в ночи,
И светом убелять одежды.
Но в этом нужен труд, контроль над каждой мыслью,
Чтоб во время остановить ее, успеть,
И вдохновляясь высью,
Творить светлее все вокруг, как петь,
Убрать сомненье, страхи, гнев и раздражение,
Сменить на всеобдуманность, смирение,
Доброжелательность, приветливость и уважение!
Так...

Я еду дорогой далёкой,
Из города, в тихую глушь.
Где терем стоит, невысокий,
Под окнами, розовый куст.

Вдоль дворика, зимние вишни,
Их запах, царит у ворот.
Вот, гуси, заносчиво, вышли
Сказать, от ворот- поворот.

Вдали, почти до горизонта,
Могучий раскинулся лес.
Вершинами, сосен высоких,
Пьёт чистую воду, с небес.

И лебеди гнёздышко свили.
Всмотреться, рукою подать.
Они, Отчий дом, поделили,
С людьми. Им смогли доверять.

Просторами славится поле
И дышет, в стране...

Всесильный холод, нескончаемость дороги открылись в новом свете янтаря,
Там одиночества глубокие ущелья сверкали бриллиантовой дугой.
Апрель вспорхнул с ладоней растворенных, как мотылек души и чернь угля
В глазах моих налилась апельсином, густым гранатом, сочною лозой.
И жизнь, и смерть, и все, что им созвучно, все обрело подобие огня,
Его зажгла природой пылевидной сквозная рана – холода ожог.
Резина горизонта, ночи глубь, молчанье громкое пустыни, чернь угля –
Слились в один, в один...

Матовым тлением фонарей на морщинистой плоти обочин
рассеяна память погасшего дня. Солнце (спокойствием суфия)
сходит в могильную стужу, принимая пурпурно-лиловую смерть
от руки привратника ночи.
Стекла машины расшиты дождливым пухом,
глотающим теплую гниль мартовских ветров.
Рубиновый след
горизонта плывет в летаргических водах.
На кончиках пальцев
огненный лед и бархатный холод.

Посмотри, как день заменяет ночь,
Как с восходом солнца все, что движется, оживает.
Тени кирпичных строений и зданий медленно исчезают
И птицы поют на деревьях о чем то своем.

Посмотри, как весеннее утро целует рассветом небо,
Как острокрылые чайки несутся вдоль линии горизонта.
Ощути себя частью этой огромной планеты
И подставь грудь ветру без страха, смело и гордо.

Посмотри, зеленеют вокруг деревья и травы,
На ветвях набухли от живительной влаги почки.
Чувства в душе пробудились...

Скажи мне слов волшебных цепь,
Я скован цепью твоей правды.
Он прав, свобода это цель,
Но,часто просим мы пощады.

Я выпил в опии тебя,
Я в исскушении наркомана.
И в подсознании суть моя,
Опустошонного кармана.

Как много в жизни предстоит,
Понять особенностей плана.
Вся блажь мирская состоит,
Что бисер бус самообмана.

Я отрываю календарь,
Своих привычек и сомнений.
И каждый лист,что горизонта даль,
И бесконечно предпоследний.

Скажи мне слов волшебных цель,
Я очарован этой...

Положу на сердце отголоски жреческой поэзии волн фисташковых.
Тишину льняную, хлопок облаков, свечи рощ сентябрьских приму себе в собратья.
В зеркале руды ночной старателем возьмет меня пещерная луна.
Почерком олив под ониксом дожей след свой разукрашу,
след, ведущий в кому белых ароматов мрамора зимы, след, ведущий в платье
снов аквамариновых речных, след луча окна,
пробивающего мрак гробов панельных глянцем родников.
Музыка колодезного дна расплескалась бриллиантовым приливом...

Загляни в глаза мои,
там нашли свою нежную гавань, parterre de fleurs:
вечноцветущая бегония восходящего солнца,
магнолии древнего парка созвездий,
гиацинт печали летнего вечера,
ирис меркнущего неба,
цветущий жасмин снежного аромата,
пряный лавр разбега морской волны,
горная камелия души, ищущая яркий рассеянный свет страсти,
алоэ живительных соков священных дорог,
анемоны легких весенних дождей,
вересковый эль звенящей росы,
олеандровое ожерелье тающего горизонта,
шалфей...

Забиться в угол от света, свиться лисицей снежной –
не так то просто, когда под сердцем тесто спеет – горящий уголь,
туго привязанный к злакам неба топленного.
Молчать слепотой, созерцанием сальным, матовым, туманом грешным
ползти между трав, пламенеющих дурью
густых мазков. Спрятать лезвие закаленное

в сонное лоно завязанных губ, лезвие проникновения
к плоти всеядного солнца, к горлу стоглавого горного баритона,
к блюдцам озер, сплюснутых бирюзой, яшмой, влажным
бальзамом подводных...

Шут на сцене играл,
Вызывая улыбки и смех
Призывая к барьеру
Порочные страсти
В океан, тот что полон
Бездонных утех
Без сомненья смельчак
Окунался

В полном зале вельмож
Он как-будто остался один
Прожигая потёмки
Лазуритовым взглядом
Волны смеха кидались
Оскалами светских потех
Выжидая за скалами
Кольями пёстрых нарядов

Шут припал к королевским
Точёным как пики ногам
Одарив её светом,
Похожим на солнечный зайчик
- Я тебя награжу всем, что спросишь
- Ну что вы, мадам...