Дела мирские

Я жду и жажду ветра перемен!
Блуждая в мире вечной мерзлоты,
Расправив плечи, поднимусь с колен
И обрету ушедшие мечты,
И стану я росой кристально чистой
Лить слезы из душевной пустоты,
Чтоб мысли светом озарить лучистым.
С попутным ветром в крыльях за спиной
Я улечу с земли в ночное небо
И, радуясь свободе неземной,
Забуду о паденьях и победах.
Мне истина открылась: смерти нет! –
Есть вечная свобода – моя душа.
Она, как птица, бьется о грудную клетку.
И в суете мирской мне...

Блаженное чувство влюбленности.
О, сколько в тебе чистоты!
И сколько слепой отстраненности
от всякой мирской суеты!

Блаженное чувство влюбленности,
лишь тот, кто тебя испытал,
в извечной душевной пленённости
увидит начало начал.

Блаженное чувство влюбленности,
снисходишь ты, как благодать.
Любой, кто достиг умудренности,
влюбиться мечтает опять.

Кто сказал, что душа многогранна
и горит, как на солнце алмаз?..
Грань одна у нее (как ни странно!),
да и та не искрится подчас.
Подобрать этой грани названье
нам мирская претит суета,
но легко доказать при желаньи,
что зовется она «Доброта».

Читающий строки мои, на мгновенье представь,
Что я - тебя любящий брат, самой чистой Любовью.
Что я ни за что не позволю душевною болью
В истерзанном сердце коробить ни небыль, ни явь.
Я близок тебе потому, что тебя я не знаю,
Твой образ, желания, мысли, поступки и путь,
Я просто с Любовью тебе этот стих посылаю,
Ведь наша с тобою бесспорно Божественна суть.
Ты там, далеко покоряешь мирские высоты,
Ты ищешь в конечном итоге себя самого, -
На что ты способен, зачем существуешь и кто ты...

Дыханье лёгкое
Руки прикосновенье,
Любил ли ты
Когда-нибудь?!
И солнце яркое,
И ветра дуновенье
Тебя сопровождали
В дальний путь.
Мечты уходят
Словно наважденье
Все изменяется
Когда-нибудь…
У нас с тобой
Мирские наслажденья…
И жизненной рутины суть…

Милые русские женщины,
сколько же в вас доброты!
С Духом Святым вы повенчаны
в храме мирской суеты.
Терпите войны кровавые,
смуты на стыках веков,
меченых черною славою
местных жестоких царьков.
Терпите ревность без повода
пьющих ворчливых мужей.
Терпите горькие проводы
взятых на смерть сыновей.
Терпите вдовство постылое,
старости ранний приход,
существованье унылое,
полное мелких забот.
Терпите труд изнурительный
и непосильный подчас,
стыд за аборты мучительный,
не...

Тушь и тени… Помада…
Пудры тоненький слой…
Хватит. Что ещё надо
Для Богини такой?

С сапфирами надела серьги,
Платью подобранные в тон,
И на часы взглянула мельком:
Уже пора бы… Где же Он?

Квартира чистотой сверкала;
Напитки на столе, еда…
А за окном уже смеркалось
И первая взошла звезда.

...Как Оленька была прекрасна! –
На Ней сапфиры, серебро;
Платье из тонкого атласа
Второю кожей облекло.

Плеч бархатистость, нежность шеи…
И можно с точностью сказать:
В тот вечер...

Монеты в кармане и взгляд беззаботный,
Скользящий без трения в уличных сценах.
И в этом потоке, легко и охотно,
Плыву невесомо, как белая пена.

Я часть и я общность, я мир и я точка,
Я ста тысяч слов нерождённая строчка.
Я где-то на стыке белковых молекул,
Я Грека, сующий конечности в реку.

И сто тысяч жизней мимо проходит,
И всё растворится, как пена морская,
И вновь за луною солнце восходит,
И катится в вечность жизнь мирская.

Presto - темп суеты сует,
время пляшет. Стрелок разбег
усмиряю, зимний рассвет
чист и холоден. Синий снег,
фонарей золотой прищур,
кружева ограды чугунной,
доминантой меняют C-dur
на триоли сонаты Лунной.
Провода призывно поют
под фальшивые скрипы качелей
про мирской покой и уют,
про круженье серых метелей...
И в подъездах-кошачьих селеньях,
укрываясь от стылой зимы,
размурлыкались нотой весенней
повелители вольной тьмы.
В подворотню дудит сквозняк,
барабанной дробью...

Я осеннюю стылость на горле своем ощущаю,
как смертельный захват обслюнявленных пёсьих клыков.
Что со мной приключилось?.. Неожиданно вдруг замечаю:
вся душа в волдырях, и из них льются строчки стихов!

Остается признать: в этот раз медицина бессильна.
Кровоточит душа: бесполезны жгуты и бинты.
От невидящих глаз и блаженных улыбок, умильных
я безумно устал и бегу от мирской суеты.

Отравившись людьми, я стал зол и для близких несносен.
Мысли, словно мышьяк, накопились и жгут...