Да в средневековье убивали

На каменных улицах – весна…
Кто-то чертит каблуками линии жизни,
На прохожих почти не смотрят дома,
Только равнодушие из окон сочится,
Дети лепят из снега последнего
крепость,
Столько б рвения взрослым лепить
счастье,
Покидают холоднее ветры город,
Что им
бетон,
кирпичи
и асфальты?
Солнце – не греет,
А фонарь без тени,
Звёзды – не видно почти,
И не нужно,
Чем незаметнее вечерняя прелесть,
Тем спокойнее
И без романтики лучше,
Чёрствое сердце, спросите?
Нежность...

Вот сижу в траве и чищу автомат,
Где-то рядышком гремит сержантский мат…
Что шумишь-то, несознательный примат?!
………………..
Поле боя – это скверный аромат!

Зря изрек товарищ Август для богов,
Будто «трупы пахнут сладостно врагов».
Что там сладкого? Ведь труп и в Риме – труп!
То ли был тот Август груб, а то ли – глуп!

Поле брани – это вам не майский сад!
Так разит, возможно, серой Дантов Ад,
А отнюдь не розы, маки и герань!
Поле боя – это брань, и это – дрянь!

Не туда развился...

Одиночеством человек дышит.
В одиночестве человек слышит
Миллионы своих отдышек.
Миллионы своих пришлых.

В одиночестве человек знает –
Ожидать перемен стоит.
Одиночество – как камень.
Одиночество – как горечь.

Одиночество привлекает,
Развивает твою гордость.
Одиночество – как камень,
В одиночестве ты тонешь.

Отдышавшись – иди дальше.
Пережив – развивай скорость.
Одиночество – ты знаешь,
Убивает твою скромность.

Одиночество тебя колышет,
Разворачивает твою внутренность...

С котом скотом с котомкою в руках
Идет куда-то снова Маргарита,
И говорит о том прозренье прях,
Когда душа, воскресшая от быта,
Отстранена - отбыв тот страшный срок,
Что жизнью кто-то дерзко называет,
И вот предел мечтаний –вот итог -
Бродить с котом – скотиной – так бывает.

Но впрочем, люди пострашней, чем скот,
Они порой нас губят и терзают.
Но Маргариту в осень кот ведет.
И радость жизни скоро забывает.
И есть Слова, в которых суд и суть.
И есть поступки, что не убивают.
Ей...

Я пришёл сюда по трупам.
Я убил пятьсот солдат.
Мой нож был острым, я был грубым...
Меня о жалости молят.
Но я - убийца от рожденья.
Я был рождён от Сатаны.
У вас нет шансов на спасенье:
Вы все и страха сотканы.
Я ненавижу ваши слёзы,
Они фальшивы и немы.
В них утопают ваши грёзы,
А крики слабости полны.
Вы потрясающе ничтожны!
И вас приятно убивать!
Добро в моих глазах подложно,
И вам со мной не совладать.

Разлука с лучшим другом убивает
А он просто ничего не знает
Ты только попроси - я буду рядом
Побудь со мной... и больше ничего не надо.

Прошу скажи, скажи зачем?
Ушёл навек, насовсем!
Зачем закрыл Меня Собой -
Теперь одна - где Ты ангел Мой?
Я помню тот ужасный день,
Когда Тебя забрали в плен,
И до сих пор - стрельба в ушах,
Ты умирал - на моих руках!

припев:
Нет! Не уходи прошу Тебя!
Не уходи! Нет! Не оставляй Меня!
Ты Моя Душа!

Ну как забыть? Не вспоминать?
И дальше жить? Жизнь восхвалять?
Я не могу Тебя забыть!
Не вспоминать!
И дальше жить!
Я вижу вновь Твои глаза -
Те боль и страх - убивали Тебя...

Террор - страшнее нет беды,
когда в осенний, ясный день,
В день мира, не войны,
грозы нежданной легла тень...

Первосентябрьские букеты
и банты белые, как снег...
Вдруг смертоносные ракеты.
И участило время бег...

Зачем же! Там же дети! Стойте! Нет!
За что же вы так с нами!
Вы люди или нет! - кричала мать,
и эхом ей в ответ "калашникова" рокот раздавался...

Чьей смерти жаждет террорист?
Детей иль стариков жалеет он?
Нет, он их возвел до статуса врагов!
Без жалости и скорби...

День прожит на задворках у Судьбы.
Ступеньки. Стены серые тюрьмы.
И каждый камень говорит здесь мне,
как узники кричали в тишине.

В ответ им усмехались палачи.
Всё тщетно, безъязыкий, замолчи.
И молча мы поднялись на костёр,
огонь здесь вёл с дровами разговор.

Не так ли мы бессильны в кандалах?
А сила – в нерастраченных словах.
Стук капель, темь, тяжёлый долгий взгляд.
И белый порошок кристальный – яд.

Яд обрывает вмиг накал игры.
Яд убивает новые миры.
Яд обнажает мысль, её...

Через бури и метели, сквозь пустыни и снега
Он идёт, не зная страха, хоть в глазах блестит слеза.
Сквозь глухие буреломы, по обочинам дорог,
Он идёт упрямо дальше, не жалея своих ног.
Оставляя за спиною сёла, степи, города,
Он идёт без остановки, проникая сквозь года.
Сквозь заставы и преграды его взгляд летит вперёд.
Он меня собой обнимет, выпьет душу и сожжёт.
Взгляд внимательный и жёсткий, в нём лишь ненависть и боль.
Он калечит, убивает, но и манит за собой.
Под усталыми...