Чёрный ястреб

У бабы Кати – золотые дети, таких в деревне больше не сыскать,
Вся горница их снимками завешена, – детьми гордится старенькая мать.
Растила их, пожертвовав судьбою, и всю любовь свою вложила в них.
И вырос сын красавцем-капитаном, – солидный и достойнейший жених.
А дочка в министерстве подвизалась, и выучила много языков.
Уехали в столицу… и осталась баб Катя – средь последних стариков…
На фото смотрит – сердце болью тянет… И одиноко и печально ей…
Но всем, кто к бабе Кате в дом заглянет...

Ревнуя, сжигаешь себя изнутри,
И этим любовь убиваешь свою.
Душа, отыскавшая было приют,
Попала в сомнений пустых лабиринт.

Найти выход будет совсем нелегко,
В мозгу воспалённом картины измен.
Спокойным быть сложно в подобный момент,
И выглядеть в умных глазах дураком.

Не зная, где правда, а где только ложь,
Всё выяснить хочется прямо сейчас.
И рубятся фразы буквально с плеча,
Но так понимание вряд ли найдёшь.

Не стоит придумывать то, чего нет,
Проблемы создав для двоих в один...

Без мамы, без папы, во двор погулять,
Был выпущен Коля нежданно.
Ребята у Коли хотели узнать,
Боится ли он хулиганов?

Ответ на вопрос был у Коли готов:
«А я не боюсь никого!
Я знаю "дзюдо", "карате", "тэквондо"
И мно-о-ого ещё… страшных слов!»

Ах, Есенин! Где твой ходит
Черный человек?
А меня тут в баре холит
Маленький узбек.

Нет печали и кручины,
И прилечь пора.
Рядом русские мужчины
Пьяные в дрова.

"Я твоя, твоя навеки...", -
Обману на раз:
Если вдруг запьют узбеки,
Полюблю Кавказ.

Чёрный ворон в небесах закружился…
Над станицей родной засуетился.
Знать скоро рог здесь затрубит…
Казака Донского он оповестит.
В поход! Сыну Дона собираться…
Враг шевельнулся, - придётся сражаться!
Русь Матушку родную защищать…
За Родину свою вновь постоять.
Не посрамить родной землицы…
Защитить грудью свои границы.
Врага на границах не пускать…
На границе… головы его лишить.
Казакам Донским не привыкать …
Они умеют по жизни воевать!
Казак не только землю пашет…
Он отлично...

Наши Ястребы в небе бескрайнем,
Поднимаясь все выше и выше,
Над Сибирью парить не устанут,
Только звезды им кажутся ближе.

Пусть Барыс огрызается где-то,
Пусть Ак Барс зарычит от досады,
Сколько звезд в вышине, сколько света,
Салавату завидовать надо.

Но они в этом синем просторе
Молодые прекрасные птицы,
И в ударе и в вечном укоре,
Не угнаться, победа искрится…

И веселая стая крылата,
Ястребиная длится охота,
О, простите , орлы Салавата,
И Динамо динамит чего-то...

Бесхозно ястреб кружит в небе синем,
Бесхозно ветки объедает лось...
Не где-то есть правительство России,
Что о народных нуждах испеклось.

И нужды эти, по словам министра -
/Коли построчно их переводить /
Чтоб нефть и газ продать на Запад быстро,
И недр запасы в доллар превратить.

И доллар этот - ибо суть бумага! -
Составами на Запад возвращать,
Чтоб в ихних банках доспевал как брага -
"Вот в чём оно, народное-то благо!" -
Не устают министры верещать.

От логики...

Жёлтые глазки,
Чёрная шерсть,
Острые ушки,
Любит поесть.

Там за окошком
Жёлтой луны глазок.
Чёрная кошка
Красок небес мазок.

Чёрная кошка
Уходит в окошко,
В густющую звездоту.
В чёрном пространстве
Тёмные страсти
Чёрную кошку влекут!

Застыло время, и земля застыла,
И не родит она плода.
Это сёла перестройкой смыло,
Это Русь величье позабыла
И чума косою косит города.

И уносят меня, и уносят меня
В кладбищенские закрома
Три чёрных коня, эх, три чёрных коня –
Предательство, смерть и чума!

Раскрыла смерть кровавые объятья
И принимает всех подряд.
Ныне режутся отцы и братья,
Меж славян звучат одни проклятья,
Саван – повседневный стал наряд.

И уносят меня, и уносят меня
В кладбищенские закрома
Три чёрных...

Белое - чёрное, чёрное - белое.
Строчки в записке рукою несмелою.
Чёрные буквы на белой странице
Плачут и скачут, как чёрные птицы.
Катятся строки прощанья печального
Шлейфом разлуки кольца обручального.
Капают слёзы на белое поле.
Сердце устало томиться в неволе.
Счастье закончилось, словно растаяло.
Память душе ничего не оставила.
Наша любовь оказалась несладкой:
Чёрною кляксой на белой тетрадке.