Чёрный ястреб

В граде Минске голос Градского
в душу лез с киноэкрана.
Струны рвал герой Киндинова.
Был герой смертельно ранен.
Ранен чёрною изменой, срублен саблею-бедой,
Загулявший, запропавший
парень молодой.
Мир картины романтичный,
поэтически условный
Ты душой не принимала,
твоё сердце билось ровно.
Ну, а я впивался взглядом
в глубину киноэкрана,
Был с героем вместе, рядом,
был, как он, смертельно ранен.
Нервы, что ли, расшалились?
Но уж очень были схожи
Две судьбы: его с моею...

Свежее, снежное, нежно-хрустящее
Взрежу я, в алую сладость вопьюсь.
Это же чудо, притом настоящее –
Наш баскунчакский, лиманский арбуз!
Солнечный свет, алым сахаром ставший,
С жемчугом чёрным семечек-бус,
Знойное лето вобравший, впитавший,
Сочен, манящ, освежающ арбуз.
Там, где бананы едят и кокосы,
Иль оленину да рыбу с мороза, -
Знают ли, ведают сладостный вкус?
Эй, папуасы и эскимосы! –
Что всех вкусней, я не знаю вопроса:
Конечно же, наш астраханский арбуз!

Ты от жажды и от пекла нас спаси,
Драгоценная прохладная вода!
День – огонь! На сковородке караси
Себя чувствуют получше иногда.
Абрикосовый июль, ты как в парной
Хлещешь жаром нас уже который день.
Под кондишн сейчас бы с кружкою пивной!
В лес густой бы под спасительную тень!
Непонятны нам страданья москвичей.
Чуть за тридцать – им уже невмоготу.
Наш бы жар им! – как из тысячи печей,
Жар такой, какой, наверное, в аду.
Вместо дождика льёт с граждан сто потов.
Солнце юга, ты совсем...

Мы разные люди, мы так не похожи,
Как два мирозданья, огонь и река,
Ласкаем друг друга по бархатной коже
Холодным металлом стального клинка.

Наши нервы натянуты точно канаты,
По которым течёт электрический ток.
Мы давно не снимали доспехи и латы,
Пальцы рук онемели, сжимая курок.

Мы уносимся в высь, разрывая пространство,
Оставляя в низу свою часть бытия.
В наших душах давно уже нет постоянства...
Свет далёких планет - он ничто без тебя.

Между нами огромная чёрная пропасть...

Поехали гулять по старым улочкам?..
На перекрёстке купим сок и с вишней булочку,
Присядем с ветром поболтать в тени платанов,
И бросим парочку монет в ладонь фонтана,
В трамвае полном покатаемся по кругу,
Проведаем бульвары, море, Дюка,
Портрет художник загорелый набросает…
Одесса в лето гордо шествует, босая…

И в платье ситцевом красива, и в гипюре,
Строга, но держит пальцы веером, в натуре,
Хитрит по-детски, от Души и нараспашку,
И громко хвастает полосками тельняшки…
Чудачек тут...

С древних времён скитаясь,
Слушая речи пророка,
Часто греша и каясь,
Люди искали Бога...

Вот Он пришёл желанный!
Ветвями стелят дорогу.
Всюду кричат: "Осанна!"
Путь украшают Богу...

Вскоре... Пилат, по праву,
Созвал народу много.
Дружно крича: "Варавву!"
Мир отвергает Бога...

Кто-то промолвит: "Странно,
Здесь кровью полита дорога?"
Просто по ней недавно
Вели на распятье Бога...

Дрогнула твердь земная,
В тьму погрузилась планета.
Только что полыхая,
Солнце не дало света...

Здесь не пахнет подснежник - здесь рассветы печальны,
здесь абстрактны надежды, нет желаний отчаянных,
тут не верят рассказам и не вторят ответам,
в сказках - праведным сказом, тут обманны секреты.
В увеличенных лицах, в уменьшительных ласках,
небо снова здесь в птицах, память снова вся в сказках...
* * *
…проживают здесь воины в странном городе теплом,
не смешно им, не больно, не понять недотёпам
что покрыто обманом, что - запрятано в сказку,
сонным мрачным дурманом льётся льстивая...

Чашка кофе на столе и недописанный сюжет -
Ни песни, ни кино, а жизни настоящей.
Твоей, моей, а может их…
Безвременно ушедшие года, впустую прожитые жизни,
Нам не вернуть их никогда,
Ни тех, кого любили и теряли, ни тех, кого теряли не любив.
Тяжёлый рок и мысли в потолок, холодных стен молчанье,
Пусть каждому свой срок,
И я, и ты, и мы – все пропадём мы без вести.
Пытаемся понять, в чём смысл нашей жизни?!
Что наша жизнь – Игра! Одна лишь чёрная дыра!
А мы лишь пешки, частицы бытия...

Ты меня не буди на рассвете,
Не тревожь мой единственный сон,
Где играют в саду наши дети
Под весёлых качель перезвон.

Мы хохочем, укутав друг друга
Одеялом из чувственных рук.
Ворвалось наше счастье без стука,
Словно давний, проверенный друг.

И ни что не гнобит, не тревожит,
До крови не царапает плоть;
Чёрный ангел в ночи не ворожит,
Чтобы сердце моё уколоть.

Миг прекрасный сияньем охвачен
Сквозь листву золотистую крон...
Но, проснувшись от тихого плача,
Понимаю, что это...

Отошла, отцвела, облетела
Моей юности шалость и дрожь.
Ты меня разглядеть не сумела,
Может был я не слишком хорош.

Твоё имя забыть я пытаюсь.
Не моя ты давно, не моя.
Одиноким бродягой скитаюсь
Никого, ни о чём не моля.

Мне бы стать перелётною птицей,
Улететь в безвозвратную даль,
Где бы стёрлись из памяти лица,
Где бы прошлого было не жаль,

Где нет зависти, чёрного глаза,
Нет тщеславия, подлости нет...
Но лечу я, в порыве экстаза,
Мотыльком на мерцающий свет.

То ни свет...