Чужой мужчина

Прости меня, любимый, за притворство, за гордость мою юную прости
И лживое сердечное довольство священником как грех мой отпусти.
Прости мне то, что я всего боялась, старалась чувство жгучее не выдать,
И то, что я с любовью не рассталась и не сумела подлость ненавидеть.

Но, главное, прости меня однажды, хотя не знаю, сможешь ли простить,
Что я не рассказала тайны важной и не сумела трусость победить.
А я тебе ведь так и не сказала о том, как от улыбки сердце бьется,
И что с тобой я в...

Когда бы я безгрешен был,
Когда бы ты была чиста –
Тогда угас бы прежний пыл,
И стали хладными уста.

Ночь опьяняет, утро льнёт.
Как гнёт на душу – неизвестность.
Попеременно жар и лёд.
Возможно, больно, но не пресно.

Застольный гомон, смех гостей…
Всё ищем, с каждым днём нежнее,
Ты – на спине следы ногтей,
А я – чужой засос на шее.

На удивление – живём!
Ревнуем тайно, беспричинно:
- Кто и когда? И кто на ком?..
Смешные.
...................... Женщина...

В зелёных джунглях обезьяна,
Другую бьёт из-за банана,
А в джунглях-городе мужчины,
Дерутся просто — без причины.

Им обезьяны не чета:
У них в мозгах есть пустота.
И думать начав они ей,
Бьют без причин других людей.

Вожак двух обезьян разнял,
И тот банан себе забрал.
Как настоящий демократ,
Добру чужому он был рад.

Был на политиков похож,
Ужасно обезьяний вождь:
У слабых он банан забрал,
Часть сьел, часть — сильному отдал.

Мы люди и ушли вперёд,
Бананы ест простой народ...

Солнце светит прямо в лица,
Бабам дома не сидится,
Их как-будто колет спица:
Бабы ищут мужиков.

Твёрдо ставится задача:
Сразу в ЗАГС, и не иначе!
Он слегка быть должен мачо,
Но без всяких дураков.

Демография упала,
Мужиков родилось мало,
Если вдруг своё поймала -
То стеречь, не выпускать!

А не то, заманит кто-то
Растеряху-идиота,
Ведь во всю идёт охота -
Спеленают, и в кровать!

Ведь мужик, он - несмышлёный,
Попервах в тебя влюблённый,
В нём зов предков обострённый...

Из прошлой жизни, уже почти забытой
Ворвался ты, круша пути в моей судьбе
И шрамы, теребя в душе моей разбитой
Просил в мольбе, вернуться вновь к тебе

Чужой ты стал, не тот, которого ждала
Ты не похож на мной любимого мужчину
Охрипшим голосом с пустынного причала
Слова мои ушли, в бездонную пучину

Бескровная душа, металась и кричала
Средь своры иступлёно буйных псов
Лишь голова моя безжизненно кивала
Под жуткий скрежет давящих оков

Разбитая мечта, в дрожащие ладони...

Пускаю воздушные корни,
Да боли царапаю мозг…
Причины… утраты… за что мне…
В пустую… и это итог…

Холодная осень…ну что же…
Маршрутом чужого пути…
А завтра он станет дороже
Того, кто уже позади…

И даже не вспомним причину…
Не кстати столкнувшись у входа…
Так просто вчерашний мужчина,
И та, что любила свободу

Она сказала: «Он уже уснул!»,—
задернув полог над кроваткой сына,
и верхний свет неловко погасила,
и, съежившись, халат упал на стул.

Мы с ней не говорили про любовь,
Она шептала что-то, чуть картавя,
звук «р», как виноградину, катая
за белою оградою зубов.

«А знаешь: я ведь плюнула давно
на жизнь свою... И вдруг так огорошить!
Мужчина в юбке. Ломовая лошадь.
И вдруг — я снова женщина... Смешно?»

Быть благодарным — это мой был долг.
Ища защиту в беззащитном теле,
зарылся я...

Во дни, когда над бренной сушей
Носился Дух, ища пути
Созданья жизни вездесущей,
Которых век нам не найти,
Когда создал Адама с Евой
И отделил тьму ото дня,
И сочетал мужчину с девой,
Тогда предвидел и меня.

Господь велик, и мудр, и чист,
Любовен, светел и лучист.

Мы, вероломные созданья
Того, Кто дал нам этот мир,
Употребляем все мечтанья
На то, чтоб родился кумир,
Будь то парча, сребро и злато,
Любовница, кой мало лет.
Мы все – вместилища разврата,
Но...

«Там ухожу, там – прихожу…
Нигде, ни в чем я не теряюсь,
Все просто: тело потеряв,
Я в новом теле повторяюсь…»,-
Вот так сказала бы душа,
А может быть, чуть-чуть иначе,
Но позабыв о жизни той,
Она теперь пред Смертью плачет…

Извечная, всегда живая,
Осознающая себя,
Душа, как платье, одевает
Другое тело на себя.
Ее не сжечь, не обезглавить,
Не изрубить, не утопить,
И не расплавить, не убавить,
Ее нельзя похоронить.
И бесконечно молодая,
Сияющая, как звезда,
Она тела свои...

Куда ведете, вы, дороги?
В какой неведомой дали
Вы стали так гладки и строги,
Что вас метели замели?
О гололед скользит резина,
И не спасают и шипы,
Так на холсте плывет картина,
Когда художники слепы.
Над вами дым костров клубится,
То дальнобойщиков шашлык,
Их разговору длиться-виться,
Как будто вялится балык.
Застряла фура, хода нету,
Одна белесая пурга.
Вот кто-то отстрелил ракету,
Словно каблук от сапога.
Где Вы кончаетесь, дороги?
На вас луны спадает свет.
И цепенеют...