Чужая

Не поймут, даже если услышат,
А увидев, не разглядят.
Непонятное просто лишним,
Посчитав, отсекает взгляд.

Не приемлют, того что чуждо,
Люди в мире, назвав враньём.
И в своих сказок веря чудо,
Зовут ложью, мечту в чужом.

Очевидность признав за данность,
Лишь свою, суть чужих миров.
Превратят в миражей туманность,
Объяснением лживых слов.

Многогранна людей природа,
Не вогнать всех, в один шаблон.
И у разного, их народа,
Будет разным, страны закон.

И моралей чужих святыни...

Не скажу, за тех кого не знаю,
И за тех, с кем близко был знаком.
За других, я в мире не решаю,
Сам в себе, живу собой в своём.

Иногда, своя душа потёмки,
Что уж, за чужую говорить.
Всем своё, в их опыта котомки,
Ум их смог, из жизни положить.

И от сердца данные советы,
Учтут опыт свой лишь, а чужой,
Спрячут души, в их потёмках где-то,
И совет, мешает добротой.

Опыт и чужой, но лишь частично,
Помогает — тем, что ближе в нём.
Ну а то, что чуждо в нём, обычно,
Будет прочь...

Союз меж братьев – крест влитой
.
Столица! Метрополия! Не сгинет!
Мать древних главных русских городов,
мой Киев, православье не покинет.
Герой! Ты сбросить гнёт оков готов.
.
Всё помнит временн‘ая крови повесть:
язычества, усобиц мрак преград,
Владимира Крещенье в свет и в СОВЕСТь –
СОвместной ВЕСТи с Богом Киев рад!
.
Могуч, прекрасен, с‘илен град великий!
Но тьма обмана и продажный бес
попрали веру, дух, святые лики…
Война! Кресты – погостов братских лес.
.
Взывает вновь...

Государства, страны, континенты,
Мир на свой-чужой, весь поделён.
И у всех, свои на всё ответы,
Свои нравы, правды и закон.

Всем своё — что с жизнью получили,
Что создав, добавили к тому.
На что души и тела их в силе,
То что близко, сердцу и уму.

Птицы, звери, рыбы, гады, люди,
Смерть и жизнь, душа, плоть, вещь, предмет.
Путь живущих, выбором их труден,
И без боли, жизни тела нет.

Не избрать, эпох и места жизней,
И ничем, их не продлить времён.
Но всем выбор, дан был Волей...

Здесь на небе чужом,
Не моя звезда светит.
Здесь поют о другом,
Соловьи на рассвете.

Здесь другой мир — не злой,
Просто всё в нём иначе.
И я всем в нём чужой,
И ни в чём нет удачи.

Понимаю я их,
Но в нас разная правда.
Здесь обычай других,
И манер, и уклада.

Гости здесь за столом,
Не поют песен хором,
Просто так к людям в дом,
Не придут с разговором.

И созвездий узор,
Здесь на небе другой.
А людей разговор,
Слов мотивом чужой...
Марковцев Ю.

Лист сухой летит, вниз сухой летит, вниз сухой летит,
Осень.
Сердце заболит, сердце заболит, сердце заболит,
Очень.

Жизни стал мотив, дней моих мотив, дней моих мотив,
Грустным.
Горьким дверь открыв, в душу дверь открыв, в душу дверь открыв,
Чувствам.

Небо журавлей, песней журавлей, песней журавлей,
Звало.
Ткань судьбы моей, ткань судьбы моей, ткань судьбы моей,
Рвало.

Стал усталый взгляд, взгляд усталый мой, взгляд усталый мой,
Блеклым.
В мире я чужой, средь людей чужой...

Глядя со своей высоты
На высоты других людей,
Глядя со своей красоты
На красоты других мастей,

Глядя со своей меры
На законы и предписания,
Глядя со своей веры
На осознанное страдание,

Глядя со своей нищеты
На немытые лица нищих,
Глядя со своей полноты
На доступность запасов пищи,

Глядя со своей крутизны
На размеры чужих плечей,
Глядя со своей новизны
На сгоревшие стебли свечей,

Глядя со своей мягкости
На бесформенное горение,
Глядя...

Женаты уже,
живут на ноже,
безжалостно жгут лестницы.
их жмут этажи,
им жалко не жить
желанными.
Что ж, вместе ли
им ласки любви
Ловить, лететь
На крыльях? Лобзать порознь ль
Чужие глаза, чужие лбы?
И праздновать всуе молодость.
Рассудит их кто? Осудит кто?
Остудит стремленье вздорить?
Когда лишь одна, короче свистка
Их жизнь, ну а в ней - горечь.

письма из прошлого..
фигуры-чернила-все в прах.
а розы мертвы.

глянец невечного
на слишком усталых руках-
клеймо для вдовы.

Письма чужие
рассыпались искрами слов,
как прозрачная тень,
мановенье крыла,
дуновенье снов
неприметного ветра,
и день,
улыбнувшись,
из выцветших букв
начертал три послания Богу.

1.
Воронье прикупило
на пасмурный день индульгенций,
и без правил рванулось
в намокшее небо,
растерзало, разбило
на десять инвенций
непроглядную глупость...

Ты мерил мои чувства в сантиметрах
Я в километры превращала их
И ложь пустую бликов предрассветныхПеремножала с правдой…
Вышел стих.

Он как дитя лежал передо мною
Согретый рифмой и моим теплом
И я ещё любимая тобою
Ему хотела дать любовь и дом.

Ты выгнув бровь читал. Я понимала,
И не сказала слова поперек.
Мой бедный стих метель в январь умчала
А ты плотнее запахнул окно.

Он как живой метался в белой вьюге
Подпрыгивал, взывал: "Спаси меня!"
Зачем-то я заламывала руки
Зачем...