Четыре стихии

Утро. Эта дура встала,
Волосенки почесала,
Сонно в ванную ползет –
Там ее подарок ждет.
Не в горшке, а как обычно
На пол я наделал лично.
Пусть позлится, убирая –
С добрым утром, дорогая!
Подождал, покуда Эта
Поползет из туалета.
Я – под ноги. Оп, споткнулась!
Получилось! Навернулась!
Вышла завтракать старушка,
Наливает кофе в кружку,
Дикий мяв – и все дела –
Получилось! Разлила!
Ладно, можно отдохнуть,
Пару строк в дневник черкнуть,
Запишу, себе не льстя...

1
А посреди густого леса
( Что был дремуч... и тем пугал! )
спадала, будто бы завеса...
и мрак, едва, ей уступал,
в мерцании...- лужайкой узкой,
на коей ( Здесь: манерой прусской! ),
свод, возвышаясь над землёй,
слыл укреплением ( Вдруг, бой! )...
и пусть, в столь маленьких размерах
( Зато, по правилам войны! ),
ведь состояло из стены,
а то - из вала, в полусферах,
и рва - приличной глубины
и, соответственно, длины...
2
За укреплением находилось
жильё..., нежданное в глуши...

Час совести пробил часы в углу,
Чтоб грязью ноги не топтали
Четыре чудища питающие мглу
На поэтапно меняющем
Тонале.

Мои стихи – как табуретки,
квадратно сбитые шпунтом –
на них узор тетрадной клетки
с неровно вырванным листом.

Мои стихи - как шлакоблоки
или бетонные столбы:
квадратно собранные строки
тяжеловесны и грубы.

Мои стихи – квадрат и призма
(четыре строчки на строфу) –
как порождение кубизма,
как антресоли на шкафу.

Стихи – как параллелепипед
или как параллелограмм –
в них каждый звук зубилом выбит
на зависть старым мастерам.

Да я и сам давно не круглый –
почти...

1
Меж тем, Читатель, вероятно,
уж догадался, чрез сюжет
( звучащий, в общем-то, занятно ),
что женской доли, в нём, всё нет…,
хотя, пора б…- Ведь героиня,
в сей повести, почти богиня
( А как иначе, не точь-в-точь? )
и плюс к тому ж - Кирилы дочь…,
но мы, о ней, и то - в прологе,
сказали несколько лишь слов,
а посему: и цикл стихов
( Да и о ней ли, в эпилоге? ),
настало время посвятить,
чтоб тем сюжет обогатить!
2
В эпоху, из событий данных,
что перед нами, в сих стихах...

Надеюсь, я уже созрел
писать роман. Мой друг-читатель
(да, я на "ты" - ты мой приятель!),
бросай рутину глупых дел!
Садись-ка в кресло поудобней…
Я поведу рассказ о том,
чем я и сам грешил тайком
(кто с правдой - тот и благородней!),
когда и молод был, и глуп.
И верил, что Земли я пуп!

Роман, конечно, о любви.
Пусть рвутся новые поэты
изобретать велосипеды,
а наше дело - c'est la vie!*–
сбирать цветы ночных мечтаний
в букет красноречивых слов
о тонкостях проблем полов,
о...

Ты знаешь, что ты не излечим
Так же, как и эта, наша мертвая планета
И все же по ряду причин
Тебе так хочется дожить, хотя бы до рассвета

*Причину первую скрывает собой мрак
А свет второй нас ослепляет дальним светом
Причина третья ушла травой в косяк
А из четвертой смотрит дуло пистолета*

Ты знаешь, что ты уже мертвец
Ты столько знаешь, что тебе уже не страшно
Ты видишь сны, но в них всегда один конец
На что решишься ты, уже совсем не важно

*Решенье первое, скрывает собой мрак...

Возможно, это и стихи,
Но не поэзия, конечно,
Пишу, спасаясь от тоски,Чтобы излить поток сердечный,

Чтоб сохранить себя такой,
Какая есть средь мира правил;
Не Бог водил моей рукой,
Не Он живые строки правил.

Великой образности дар,
К несчастью, не дан мне с рожденья:
Не жар души, а только пар
В любом моём стихотворенье.

1979

На известность или славу,
Я не трачу сил своих.
Заживут стихи по праву,
Мыслью вложенною в них.

Если я своим твореньем
Разбужу в душе весну,
Или слабого сомненьем
Подниму на высоту.

Если слог мой призывает
Не терять свою мечту,
Если рифмой продуждает
Чувст возникших красоту.

Если мысль моя поймется,
Станет памятью других,
Значит в слове сердце бьется
Ритмом нужным для живых!


М.ВАСИЛЕНКО

Осень кружит, с листьями вальсуя,
Ей так симпатичен их румянец.
Скромно и галантно приглашу я
Золотую на последний белый танец.

Мы станцуем, чуть земли касаясь,
Вальс обворожительный и грустный.
В танце я открою, не стесняясь,
Осени желания и чувства.

Музыка затихнет и багрянец
Разожжет вечернюю зарю.
За чудесный вальс, за белый танец,
Осени стихи я подарю.