Черное белое кино

Чашка кофе на столе
Бутерброды с сыром
Все обыденно вполне
И в согласье с миром.

Никуда бежать не надо
За окошком дождь идет
И сижу я, тихо рядом
Мирно дремлет черный кот.

Что ему сегодня сниться
Может, мышку он поймал,
Или он с соседской кошкой
Под луной всю ночь орал?

Тихо бьют часы в гостиной
Дождь стучится за окном
А душа орлицей вольной
Улетает далеко.

В те края, где море плещет
И закаты у сосны
Где окошко мирно светит
И приходят тихо сны.

Сны о том, что может...

В моих снах
Тяжелой луной
Опускается сессия ночи,
Я вижу серебряный путь
На густых, черных коврах
Многоточием звездных клякс.
Сочные гроздья свежести
Питают душное сердце,
Влагой пустого пространства
Омывается нежность
Пустыни дорожной.
Можно кричать
И никто не услышит,
Можно резать вены,
Никто не проснется.
Все ближе
Пропасть ума,
Бездонное свойство вселенной.

Когда, затаив дыхание, смотришь на разгорающийся хворост, хочется вспыхнуть вместе с ним невесомой золотой пылью и растаять на легком ветру в безмятежном пространстве летнего вечера.

Когда снежные хлопья ложатся сверкающим бархатом на взъерошенные кисти мохнатых елей, хочется застыть чистым благоуханием этой зимней свежести лесного лабиринта, и ледяной родниковой водой смыть тяжесть прошлого и грядущего, облекаясь во вдохновенное созерцание настоящего.

Когда ночь зависает гуталиновым...

Когда идешь по краю чувств,
и кругом беспроглядная, демоническая ночь
распускает соцветия остроглазых звезд,
сознание поглощает мертвую тишину
жадными порциями,
и ощущения сливаются в черный фон
воздушного плаща,
ничто - становится всем,
а все теряет свое первостепенное значение,
и истина кажется такой легкой и близкой,
что слова утрачивают смысловые направления
и разбегаются вместе со взглядом
по ароматным хвойным силуэтам.

Одиночество меняет полярность
и образует...

Ты можешь смотреть на треугольник на черном фоне,
Ты можешь видеть эту линию превращающаяся в радугу,
Ты можешь слушать этот треугольник.
Ты можешь смотреть в окно и видеть, что Земля еще живет.
А значит, время еще есть,
А значит, можно, что-то успеть, хотя сам не знаешь что.
Ты можешь провести этот день как тебе хочется,
Но ты точно не знаешь чего ты хочешь,
Но знаешь, что все идет как надо.
Но тебе почему-то хочется покормить свинью,
Хочется наслаждаться бесполезным глэм-роком.
У...

Я разлюблю тебя тогда,
когда слепой художник нарисует
черной тушью на белоснежной бумаге
линейки в нотной тетради.
Глухой композитор, напившись вина,
Прекрасным июльским вечером
сочинит грустную мелодию.
Сумасшедший поэт, ненавидящий рифмы,
Напишет текст, будоражащий разум,
Прекрасной оды, посвященной тебе.
И мертвый оркестр, с истлевшими струнами,
На главной площади старого города
Среди спокойного журчания фонтана,
В полдень исполнит эту мелодию.
И старый дирижер, потерявший...

Дети индиго хранят какую-то тайну.
Им есть о чем промолчать.
Меняя реальность ощущениями,
Они выхвачены из мрака обыденности
Лучом утреннего света. Все остальное — канет в Лету.

Дети индиго — непрошенное будущее,
Ростками живыми взламывают лед века,
Упраздняя мракобесие и проклятие черни.
Они почти невидимы, но уже стоят у порога,
Просачиваясь сквозь замочные скважины глаз.

Дети индиго — телепатические радиостанции,
Братства иных духовные узы, отделенность родства.
Или это в...

Терпи, крепись,
Храни надежду!
Твой тихий сон я сохраню.
Мне мило сладкое дыханье,
Восторг очей и радость уст.
Несу я свет своим созданьям;
У колыбели я часами
Не устаю сидеть безмолвно
И слушать лёгкое дыханье
Младенцев. Запах молока
Вдыхаю нежно полной грудью,
И слёзы счастья, наслажденья
Роняю тихо в тишине;
Таков мой труд — сердцам биенье
Я благородное дарю.
Крепись, малыш! Я сохраню
Твой сладкий сон в тиши печальной.

(Входит Смерть)

С м е р т ь

Посторонись!
Не для...

Я хочу рассказать вам о море человеческих душ,
Снующих по коридорам одиночества и безысходности,
Об отверженных и выброшенных к границе молчания,
Где бешенный ветер безразличия обрывает связки псалмов,
Где вечная ночь смолой разъедает глаза,
И холод струится нектаром январских прелюдий.
Их души, согретые погребальными кострами, ползут по сырым улицам,
Их беглые тени заглядывают в ваши окна, отлитые уютом,
Их ветхие фрески растворяются черной пылью,
Неузнанные, неприметные, обреченные...

Вскрикнула в страхе Эвридика. И Орфей
На крик жены спешит. Но, увы – поздно.
Он видит крылья, что чернее ночи.
Смерть унесла его любимую жену.
Его дриаду, смысл его жизни.
Ещё недавно пели они вместе.
И вот – мертва. Она уже не скажет
Ему тех слов, что говорила раньше.
В мире живых нет более её.
Закрылись те зелёные глаза,
Что одному ему любовь дарили.
И перестало биться сердце той,
Которая дарила вдохновенье.
Ради которой он только и жил.
Нет той, которая была его...