Черная луна

Убить все чувства одним ударом
И прыгнуть вниз с отвесной скалы…
Сжечь всю память большим пожаром
Забыть обо всем, что дарил мне ты.
Единственным словом отправить душу
На ту половину черной луны
До основания в миг разрушить
Воздушные замки из этой мечты.
И с громким стуком закрыть все двери
Уйти в никуда безвозвратно
Твоим словам я больше не верю
И нет дороги обратно…

С черным хлебом с черным хлебом
Лучше черная икра.
Над Россией в синем небе
Жгут октябрь седой ветра.

Выпив кофе, чашку кофе,
Спозаранку натощак.
Я судьбу свою иконкой
На ссутуленных плечах.

Выношу разведать счастье
По булыжной мостовой,
Где газон разбит на части
Здесь я свой, а там не свой.

Говорливая столица,
В подворотнях пересуд.
Разноцветные всё лица
Все свою судьбу несут.

Член чего-то в лимузине,
Я с гитарою одной,
А икорка на витрине
На витрине, Боже ж мой...

1.Черные вороны прилетели,
Столько я не видел черноты.
Загалдели, на деревьях сели
Угли - крылья певчие зимы

Пролетят с Востока и на Запад:
Хворост, догоняющий закат.
Чью-то им исполнить волю надо
В солнечную печку норовят.


Белый снег и черные вороны
Вот пейзаж докучливый зимы.
Им всегда без проса, словно воры
Нужно влезть и в души и дворы

2
Эта жизнь предрешена нам свыше
Черный ворон, бело – грязный снег
Только заклинаний голос слышен:
« Всё, fata morgana - человек...

После черной полосы светлая придет.
Сразу дело в лучшую сторону пойдет.
И не вспомнишь ты про то, как было тяжело
Словно в круге ты стояла,а вокруг темно
И казалось все пути закрыты для тебя
Словно в душу нож воткнули,на шее петля.
Показался свет вдали нет ножа, петли
Мысли черные ушли, как тучки уплыли.
На душе легко,легко хочеться летать.
Чуешь крылья за спиной хочеться мечтать.
После черной полосы светлая придет.
Знаю будет так всегда!
Но грустить и вечно ныть, то не для тебя.

В космосе
Небо черное
Черно-фиолет
Вибрации низкие, строгие
И очень
Очень жесткий Свет
В космосе
Солнце яркое
Слепящее солнце мое
И время юное, зрелое, старое
Плавится,
Переливается
Одновременно живет
В космосе
Нет мелочности
Серости людской нет
Строгости много и нежности
Есть
Черно-фиолет

Есть горячее солнце, наивные дети,
Драгоценная радость мелодий и книг.
Если нет — то ведь были, ведь были на свете
И Бетховен, и Пушкин, и Гейне, и Григ...

Есть незримое творчество в каждом мгновеньи —
В умном слове, в улыбке, в сиянии глаз.
Будь творцом! Созидай золотые мгновенья —
В каждом дне есть раздумье и пряный экстаз...

Бесконечно позорно в припадке печали
Добровольно исчезнуть, как тень на стекле.
Разве Новые Встречи уже отсияли?
Разве только собаки живут на...

Небо звездочка, падая, прочертила дугой...
Не имеется вечного ничего под луной...
Шел я бодро, не жалуясь, в жизни трудной тропой...
Не имеется вечного ничего под луной...
Этот мир необъятный я любил, словно Ной...
Не имеется вечного ничего под луной...
Был горяч и восторжен, низвергался строкой...
Не имеется вечного ничего под луной...
Как тревожила сердце мне гитара струной...
Не имеется вечного ничего под луной...
Я любил, восторгался и гордился тобой...
Не имеется вечного ничего...

За окнами крещенские метели,
И одиноко в "черном" Даме Пик,
Как быстро годы жизни пролетели,
А был ли в них хотя бы счастья миг?

И красная на стол ложится скатерть,
Колода карт, горящая свеча,
И со стены не смотрит Богоматерь,
А карты видит бес из - за плеча.

На днях опять валет крестовый выпал,
Но вновь, пентакли - козырная масть,
Динарии ей снегом Бог не сыпал.
Ах! Как с вальтом бы Даме не пропасть!

Идут опять крещенские гаданья,
Несет виновый туз ей только смерть,
Валет...

Смешно, говорят, и глупо
Любовью лишать покоя,
Улыбкой пленять улыбку,
Сближать и роднить сердца.
Но пересохшие губы
И взгляд говорят иное:
Любовь – это сердца выбор,
Прекраснейший дар Творца.

Вдохнутая даже в строки,
Она управляет нами
И лёгкой волнует грустью
Прошедших давно веков.
Прекрасны её истоки,
И глубже она с годами.
Как птица над вольной Русью,
Парит над людьми Любовь.

Любви не страшны преграды.
Возьмите её в дорогу!
Она вам в пути поможет
Все трудности...

А звёзды капают сурьмой,
под молибденовой луной,
в кристальный кварц реки.

На эбонитовых ветвях
клубится цинковый туман;
экслибрис следа моего
сокрыло в брильянтин
ночного света.

У акватории ночной,
как арабеска – знак бемоль
в глазури глаз печальных.

Тахикардия ветра, в даль,
слова несёт, дыханья шаль
на пульсе цефеид.

Ночь хризантемой расцвела,
как grazioso, как мила
дриад игра, и болеро
травы в ногах усталых.

Я ликтор тени, я схоласт
дорог из яшмы, свистопляс...