Чаще-лишь

Я позвонил тебе. Не надо было. Верно?
Зачем тревожить то, что было, но ушло,
И птице сердца биться
беспомощно и нервно
Об это бронебойное Времени стекло?!

Затем звонил, наверное, чтоб и тебе приснилось
Однажды на рассвете
всё то, что не сбылось,
Чтоб хоть на миг, но чаще,
но чаще вдруг забилось
То сердце, что когда-то знать мне довелось.

Хорошо, когда есть убежище,
Чтобы спрятаться ото всех,
Чтоб в норе той, в берлоге, на лежбище
Свой кровавый зализывать мех.
Был герой – стал изгоем и беженцем.
Хорошо, есть куда убежать,
Чтобы травлю и стайное бешенство
Как-нибудь пережить, переждать.
То ль удар пропустил ниже пояса,
То ль совсем запилила жена, -
Не бросаться ж на рельсы под поезд?
Есть убежище – жизнь не страшна.
Уголок у окна с раскладушкой
Или тайный укромный приют,
Где на полках Есенин и Пушкин,
Где ни в чём...

По тропе, чернее тучи,
Едет в бричке чёрный кучер.
Тащат бричку, хоть ты плачь,
Пара тощих, чёрных кляч.

Есть у кучера на ранчо
Чая чёрного стаканчик,
Суп харчо копчёный чан
И капусты есть кочан.

Удручает чёрный вечер.
Кучер точит пончик с лечо,
Бьёт бичом несчастных кляч,
Чтобы мчать заставить вскачь.

Вот и ночь без проволочки
Прячет веточки и кочки,
Чёрных зарослей пучки
И колючие сучки.

Кто-то чмокнул чем-то в чаще,
Кто-то скорчился урчащий,
Что-то чиркнуло в плечо...

Ирине

Ирины только умными бывают
И от любви рассудка не теряют.
Они прекрасны, элегантны.
Как правило, Ирины – все таланты.

Им ничего не стоит написать стихи
И музыку, и песню, и сказку сочинить.
Они легко сумеют задачи все решить
По химии, по физике. Толково объяснить.

И всё на свете знают, и знают наперёд
И кто им улыбнётся, и что произойдёт.
От этого бывает им грустно иногда,
Но Иры оптимистки и веселы всегда.

Оксане

Оксаны все всегда самостоятельны.
Они умны...

Я остановлюсь, где Бога нет,
Замолчу и перестану слышать,
Не заплачу, не увижу Свет,
Ни к кому не стану сердцем ближе.
Не найдешь улыбки на лице,
Я без Бога не даю советы,
Все во мне живет, творя в Творце,
Все без Бога – для меня Запреты,
Ничего в меня не привнесет,
Никогда не умалит страданья,
Но Отец Извечный, только Бог –
Для меня и Жизнь и Упованье.
Только в Нем люблю своих детей,
Только в Нем долги я исполняю,
Только Он – Причина всех дверей,
Только Он мне двери открывает...

Давай не будем никогда ругаться,
Ведь можно полюбовно все решить.
Давай друг другу чаще улыбаться,
И без того так сложно в мире жить.

Давай, разделим поровну заботы,
Чтоб просто никогда не уставать.
Чтоб было нам приятно от работы,
Друг другу будем чаще помогать.

Давай по пустякам не раздражаться,
Ведь это только усложняет жизнь.
Давай не будем сильно обижаться,
Друг другу верить, искренне любить!

В жизни всякое случается,
Не всегда все получается.
Чаще нам друзья встречаются,
Знаем, будет так всегда!

В жизни всякое случается,
Друг всегда в тепле нуждается,
Чаще жизнь нам улыбается,
Потому, что есть друзья!

Этот Крест на Голгофе очень часто мне снится.
Закричать, да проснуться б! Но сомкнуты ресницы..
Убежать бы! Но вновь возвращаюсь..
Сколько лет – то мне было? Совсем уж не знаю..

Ты прости мне всё то, что не так говорила,
Что лицо и слова, Твою волю забыла..
Что дорогу не ту я избрала когда – то,
Погрязала частично в оттенках разврата.

Ты нашёл меня там, где найти невозможно.
Через тернии вёл Ты меня осторожно.
Ты очистил меня и Дыхание дал мне.
Ты построил мой храм на заброшенном...

Под Солнцем жарким разожжённый
С одной лишь спички и без дров,
Свободы, силы, веры полный,
Огонь пылал и был готов
Пойти на всё! Борясь с дождями,
Не веря шепчущим ветрам,
Упрямо жёг он языками
Земной, спокойный, тихий храм…
Зажав платок в руке дрожащей,
Обняв колени посильней,
Вопросом задаюсь всё чаще:
«Зачем бездумно лошадей
Гнала, хлыстом до крови била
Бока их нежные? Зачем
Из рук поводья отпустила,
Дорогу потеряв совсем?
Я загнала сама их в пропасть…
Они уснули мёртвым сном...

Ну, сколько можно громко говорить?
Ну, сколько можно заставлять всех слушать?
Ну, сколько можно рассужденьем бить
И заставлять внимать чужие уши?
Ну, сколько можно наслаждать себя
Столь громогласным бесполезным словом?
Ну, сколько можно знать свое лишь «Я»
И сотрясать других и вновь и снова?
О, неуемный, беспокойный ум,
О, слабое, увы, дитя природы,
Предпочитающее размышленью – шум,
Всем надоевшее словесностью до рвоты.
А знаешь ли, есть аскетизм ума,
Не позволяющий, в стремленье к...