Чаща

Прогорклым запахом листвы
Настоена под вечер осень.
Всё меньше в небе синевы.
Всё чаще моросит, несносен,
Занудный дождь и пеленой,
Промозглостью туманит взгляд он.
А ты лишь в памяти, не рядом,
И сердце холодит виной,
Что слишком быстро отпылала
Зелёным пламенем листва.
Осталась память и слова,
Которых, почему-то, мало.

11.2010

Как жаль, что чудеса и сказки все проходят,
Как жаль, что люди мелочны и слабы.
Как жаль, что Мефистофелю подвластны,
Как жаль, что женщины теперь все больше бабы…
Как жаль, что нынче искренность не в моде,
Как жаль, что миром тупо правят страсти.
Как жаль, что люди стали меркантильны,
Как жаль, что принцы чаще странной масти…

Что мы сеем, то и жнём.
Иногда и днём с огнём
Сжатого не увидать...
Чаще "в бога душу мать"
Ищем не в себе причины.
Потому и дурачины,
Что своими же руками
Неприятность сеем сами.
Знать внутри пора меняться,
Дабы впредь не... спотыкаться.
(зкспромт)

И каждый, кто открывает счет вашим совместным дням,
Читает твою настольную книгу с любого места,
В комнате, где полумрак порождает изъян
Первого слова, делая тяжеловесным
Не только пространство, где время серийный убийца, НО
Чаще всего именно этот угол!
На первый взгляд воплощая в себе все зло,
В котором вам никогда не узнать друг друга.
Но ты задираешь подол! И крепкие ноги
На ширине слабых отблесков уходящего дня...
В тетради окна, на стекле оставляя ожоги
От взмокшего и прижатого...

Он в деревне проводит теперь свои дни,
А когда в Комсомольске гостил,
Я, по просьбе его развесёлой родни,
Часто с ним вечера проводил.

По грибы его взял. Разговоры в пути…
Нанайчонок 12-ти лет…
Я «очнулся» средь леса: «Куда же идти?
Помнишь место, где ждёт нас мопед?»

Он на солнце взглянул, покрутил головой,
В чащу леса рукой показал.
Я промолвил: «Веди, раз для леса ты – свой.
До мопеда, а там – по газам!»


Вот идём по Комсе, видим тир на пути,
Отчего же нам в тир не зайти...

Жена в квартире гладит и стирает.
Обычная картина в выходной.
Муж на тахте, буквально умирает
И постоянно стонет - Ой! да Ой!

Соседи слышат... На душе тревожно -
А ну как, вправду человек умрёт?...
И вот жена врачам из неотложки,
Как мужика спасти, совет даёт:

"А вы ему сто граммчиков налейте.
Он обожает медицинский спирт".
К больному врач склонился с рюмкой: "Пейте,
Сто грамм с утра и вам не повредит".

Мужчина выпил. Ойкать начал чаще -
Ой цвет..., Ой цвет.. А дальше - ну...

Лето заклубилось над тайгою,
В чаще засветились огоньки,
Побелели ночи, над рекою
Облака крылаты и легки.

Теплый дождь прошлепал по тропинке,
Усмирил резвившуюся пыль,
Влажный вечер в васильковой дымке,
Запахи упруги и остры.

Пахнет смолкой, кедры вдоль опушки
Разбрелись, чуть кронами шурша,
Долгий век пророчат мне кукушки,
Радуются тело и душа.

Вновь на сельские дороги
Прилегла лениво пыль
И припудрила немного
По обочинам ковыль.

Вновь лучами золотыми
Солнце жаркое палИт
Чащу с кронами густыми
Притомившихся ракит.

Да и речка, у которой
Отрок с мудрым стариком
О житье азартно спорит,
Стала "тёплым молоком".

Вот и я, не чую ныне
Туч смурнЫх и облаков
Нету их в небесной сини;
Знать июнь июнь таков.

Ты далеко, но знаю, ждешь меня,
В погасшем свете, в крике тишины,
Написано в Завете: я твоя,
Забудь приметы и дурные сны.

Ты ждешь меня, и, значит, я приду
По волоску, что брошен через край,
Чтоб смыть слезами страх, болезнь, хандру,
Ты только дверь другим не открывай.

Считай минуты, я уже в пути,
И сердце бьется чаще и дышу
Свободней, наша встреча впереди,
Как грязь с ботинок, прошлое струшу,

Среди иных миров тебя найду,
Путь сложен: без начала и конца
Подушечками пальцев...

По европейски теплая была зима,
Весна пришла еще теплее,
Природа нам преподнесла
Сюрпризы щедростью своею.

Ее неровный зная нрав,
Ее коварство вспоминая,
Мы ждем с опаскою в сердцах
Вот вот опять похолодает.

Но день опять так тих, так светел,
Дорожки сухи и чисты,
Лицо ласкает теплый ветер,
И нет предвестников беды.

Такие вёсны были б чаще,
Смягчился бы народа нрав,
Мы улыбались бы почаще,
Теплу и солнцу каждый рад.