Бывалый

Ты для меня теперь явилась
Любимой, Музой и Сестрой -
О, сколько душ соединилось
В твоем лице, в тебе одной!

Веленью Божьему подвластна,
Всегда любить обречена,
Ты утонченна и прекрасна,
Как византийская княжна.

В тебе заложена троичность,
И тут уж как ни посмотри,
Хотя одна ты только личность,
Но для меня ты - целых три.

Когда твой взгляд, умен и тонок,
Улыбкой нежной просветлен,
Я весь ликую, как ребенок,
Я трижды счастлив и влюблен.

Я становлюсь, с тобой...

Твои вельветовые тапки давно свели меня с ума,
Хранили жуткие загадки мужского сердца закрома...

О, как прекрасен час вечерний, и - будто джунгли чтоб блюсти -
Ты - на диване, и в мой адрес лениво издаешь почти

Членораздельное мычанье - оно во тьме веков скользя
Нам служит всем напоминаньем, что предков забывать нельзя

А помнишь, томным баритоном мне элегантно тешил слух -
Я засыпала с телефоном: "Нашла же прЫнца! Вот ведь.. Ух!!!"

Как вспомню: дивное мгновенье - ко мне, спиной...

Была та встреча не случайной ,
От страсти мучилась земля
И всё осталось нашей тайной
На все былые времена...

Наверно девочка созрела ,
Когда искала лишь любви
И вот пошла она на дело ,
Ты ей , конечно , помоги ...

Ей капитана было надо
И яхту в алых парусах ,
А тут простой шахтёр бывалый ,
Так подвернулся на местах ...

Такая вот любовь случилась
И нету у судьбы иной ,
Ну что случилось , получилось
И брак , конечно , не большой ...

Под новый под год разнолики мечты:
Однажды в размахе не узком
Решили помыться степные киты,
И в бане попариться русской.

Всё чинно, но выпьешь и - новый парад.
(Что делает с нами водяра!)
И вот по ошибке аж в сам Ленинград
Один был отправлен китяра.

Но ключ у Степного в кармане пошто?
Он - в доме! (В башке - не горячка)
Но в комнату вместо китихи в пальто
Прекрасная входит полячка.

А кит был в трусах и совсем без цветов -
Как только степные умеют.
Полячки хренеют от пьяных...

съевши сухарик по вчерашней цене
народ вдруг подумал о жизни во сне

во дворе…на скамейке…пенсионер…
на бигборде…с улыбкой…миллионер…

проспался трудяга в тяжёлой среде
вспомнил о главном о здоровой еде

на заре…в небесах…заветный обед…
в кабаке…на счетах…жуёт дармоед…

пашут бедняги на крамольной черте
там куют анекдот о всемогущей чете

в их карманах…в штанах…крутой пистолет…
трудящим…табак…исхудалый кисет…

вспомнил бывалый о родном тайнике
«Максимку» народу подвёз...

Посредине лета
высыхают губы.
Отойдем в сторонку,
сядем на диван.
Вспомним, погорюем,
сядем, моя Люба,
Сядем посмеемся,
Любка Фейгельман!

Гражданин Вертинский
вертится. Спокойно
девочки танцуют
английский фокстрот.
Я не понимаю,
что это такое,
как это такое
за сердце берет?

Я хочу смеяться
над его искусством,
я могу заплакать
над его тоской.
Ты мне не расскажешь,
отчего нам грустно,
почему нам, Любка,
весело с тобой?

Только мне обидно
за своих поэтов.
Я своих...

Ты не прочь явиться с неба сказкой,
Я не прочь ей вторить до утра,
В эту ночь укрыли вешней маской
Мы свои родные имена…

Бывает так – с милостью восхода
Льётся свет от солнышка рекой,
И всходит злак райского прихода,
И он всегда прорастёт весной…

И это знак дальнему востоку,
Где встречает ночь великий день,
Бывалый скарб – предъяви ж народу
Свой сердцебиенно древний хмель…

Мы не прочь за утро, день и вечер
Головокруженье то испить…
Праздник сей, отнюдь, любовью верен
И...

1
Сия история случилась
лет несколько... тому назад...,
в провинции, что проявилась,
чрез нравы местные - не в лад ( ! ),
где, средь бесчисленных предместий,
в одном из собственных поместий
( Отстроенных с размахом сил! ),
старинный русский барин жил,
кой Троекуров, от рождения,
в Петра, отца..., Кирила сын,
а то, по крови, Господин,
минуя прочих самомнения,
из тех, кто в завистях свербя,
плели любезности..., скорбя!
2
Его обширное богатство,
а также: связи..., знатный род...

Проблеснула лучем ранее утро,
Сквозняком прошумела мумий листва.
Еще настроение природы хмурое,
И хмуро зевает лесная братва...

Солнце выше встает и ярче картинка,
Все отчетливей тени рисуют пейзаж.
Выплывает в пространство туман-невидимка,
Дух лесного пространства,молочный мираж.

Льется он с темноты по широким равнинам,
Льется он с темноты в продолжение сна.
По оврагам бежит,по дремучим низинам,
Погружая в безмолвие все имена.

Как коварный вампир,бледный хищник природы...

Сроднила шершавость, в вечер,
старушку с дощатой лавкой -
никто не кивнет при встрече...
Собака не в силах гавкать -
дряхла...
Воробей бывалый
елозит по флангам миски -
хрычовка его достала
и влюбчивость местной киски
с поблекшей и ветхой шерсткой...

Закат, подбирая патлы,
вдыхая лучей полоски,
дневную замшелость хаты,
нырнул...

Побеждая бледность,
луна поправляет тени...
Стоит не халупа – крепость…
Рык волка и тьма пантеры…
Сорвалась ночная птица
в размахе рождая ветер...