Божья печать

Ох печа-печа-печа,
Ох печалька.
Рубанул опять сплеча,
Живых жалко.

Ох печа-печа-печа,
Ох печалька.
Натворил дел сгоряча,
И жить тяжко.

Ох печа-печа-печа,
Ох печалька.
Догорает дней свеча,
Дым с огарка.

Ох печа-печа-печа,
Ох печалька.
Мысли буйствуют, кричат,
Нет порядка.

Ох печа-печа-печа,
Ох печалька.
В правде тяжесть кирпича,
Во лжи палка...
Марковцев Ю.

Пропах полынью и сандалом
Сосновый сруб на берегу,
Прикрывшись ивовым мочалом
По шею в мхе, по грудь в снегу.

Издалека, сквозь сумрак синий,
На свет за крохотным окном
В глубокой тропочке призывней
Подвизгнет снег под сапогом.

Там, за высоким (в полколена)
Порожком (в полных две ступни)
Живут березовым поленом
В камине тихие огни.

Там плошка освещает сени,
Не доставая потолка,
И пахнет солнцем крепкий веник,
С крапивкой резаный с дубка.

Там тихо пышет мягким жаром
На...

Посвящается моему другу А. С.,
чьи переживания тронули
меня до глубины души.

Заложник горя.
Он стал заложником горя,
Себе беду придумал сам,
Погряз в проблемном море,
От дури этой пьян.
Зачем ему, скажи на милость,
Придумалось идти на смерть.
Как раб несет свою повинность,
А сзади подгоняет плеть.
В кровь со страхом льется деготь,
Его уносят вихри прочь,
Не в силах уж никто помочь,
Вонзился в плоть дьявольский коготь.
И он сорвался вниз с обрыва,
Себя не помня в этот миг...

Es sheint mir, dass gefallene Soldaten,
Die man sehr lange noch erwarten wird,
Grabstaette nicht im Feld gefunden hatten –
Sie ziehen, als die Kraniche im Wind.
Bis heute noch seit den blutroten tagen
Hoert man von oben irhen shrillun Ruf…
Vielliecht darum kann niemand etwas sagen
Als dieser Zug sich oben langsam ruert…

Ich sah sie abends oft forueberziehen,
Sie schnuerten meine Seele schmerzenvoll…
Dort unter ihnen ist ein Platz geblieben,
Ein kleiner Platz, den ich einnnehmen soll...

Ты не со мной...Печально и обидно...
Ты не со мной, а жаль, мне правда жаль...
И края одиночеству не видно.
Блестит судьбы карающая сталь.
Я просто гость на празднике веселья,
Одевши маску, чтобы быть как все...
Я пью мечтой отравленное зелье,
Настойку на печали и росе.
Ты не со мной...А почему так сталось?
Опять бегу сквозь сон и пустоту...
Но, Боже мой, какая это жалость
Схватить любви отрывок на лету.
Пусть я тебя практически не знаю,
Но тянет взгляд, влечёт к себе, манит...

Трудится надо, работу нам завещали,
Но нам не хочется ее.
Хотим любви мы и печали,
Хотим мы страсти и всего, того,

Что связанно с мечтою,
Что нами движет день и ночь.
Хотим мы счастья неземного,
Хотим того, что нам хотеть невмочь.

Невмочь хотеть нам королевских правил,
Невмочь дурманиться вином.
Ведь мы же «божьи твари»,
А не дети греческих богов.

Трудись народ простой и вольный,
Не мучайся забавами грехов.
Живи и радуйся достойно
Дедами нажитых веков.

Воспоминания на части!
На скрежет камня, ветра свист
Когда бы знать, но я не властен
Перевернуть истлевший лист

Во весь опор слепые кони
Несутся к огненным мирам
Изнемогая от погони,
Рванётся сердце к небесам

Но жжёт ладони тёмный ворох
Созревших для забвенья встреч
И камнем рухнет каждый шорох
На лоб, горячий словно печь

Ворвётся в окна тёмный ливень
В нём – освежающий покой
И призывая Божье имя
С трудом узнаешь голос свой

Оплавлен в изголовье камень
Твоей пылающей...

Пусть расступится море печали,
Чтобы радость сумела пройти,
Здесь не видно другого пути,
Хватит уж заливаться слезами.

Я не верю, что нет красоты,
И что нежность исчезла бесследно.
Что печаль восседаешь победно?
Что любовь слезы льешь с высоты?

Прекрати, покраснеют глаза,
Как ты в сердце такая придешь?
С чем ты новое чувство вольешь,
Успокойся ведь так же нельзя!

Ну, глупышка, ведь ты так сильна,
Ты такие проходишь преграды,
Почему же ответь ты не рада,
Почему слезы льешь...

Вдруг открылось окно
Влетел ангел в крестьянскую горницу:
«так темно выходи на свет божий затворница»

«Что ж свой мир ты печали вуалью окутала?
Ты счастливою станешь, и все больше с каждой минутою….
Лишь поверь, окунись всей душой и фантазией,

И счастливая жизнь станет вечной твоей ипостасеей,
Все вчерашние беды навеки забудутся,
И желания все сокровенные сбудутся.

Тушь и тени… Помада…
Пудры тоненький слой…
Хватит. Что ещё надо
Для Богини такой?

С сапфирами надела серьги,
Платью подобранные в тон,
И на часы взглянула мельком:
Уже пора бы… Где же Он?

Квартира чистотой сверкала;
Напитки на столе, еда…
А за окном уже смеркалось
И первая взошла звезда.

...Как Оленька была прекрасна! –
На Ней сапфиры, серебро;
Платье из тонкого атласа
Второю кожей облекло.

Плеч бархатистость, нежность шеи…
И можно с точностью сказать:
В тот вечер...