Божий храм

За рекой покосился крест.
У дороги, за хилым мОстом.
…Был он гордым виден окрест,
Установленный перед погостом.

Был он знаком границ миров,
Был он Божьим Благословеньем.
Сколько слышал молитвы слов?
Сколько здесь давалось прощений?

Парком буйным порос погост.
Фонари и бетон дороги.
И стоят в трехэтажный рост
Виллы тех, кто зажил без тревоги.

Эх, Россия! На чьих костях
И забвении вечном, нашем
Строим жизнь, позабыв про страх,
Что святой покой перепашем...

О, Боже мой, благодарю
За то, что дал моим очам
Ты видеть мир, - Твой вечный храм,
И ночь, и волны, и зарю…

Пускай мученья мне грозят,-
Благодарю за этот миг,
За всё, что сердцем я постиг,
О чём мне звёзды говорят…

Везде я чувствую, везде
Тебя, Господь, - в ночной тиши,
И в отдалённейшей звезде,
И в глубине моей души.

Я Бога жаждал и не знал;
Ещё не верил, но, любя,
Пока рассудком отрицал,
Я сердцем чувствовал Тебя.

И Ты открылся мне: Ты - мир,
Ты - всё, Ты – небо и вода...

Самум-погонщик все стада барханов
Сгоняет с мест и плетью бьёт хребты…
И как эмиры недовольны ханом,
Так ветер для песков – лихой батыр.

В оазисе, прижавшись к саксаулу,
Дрожит мулла и шепчет строки сур, -
Он был улемом в Балче и Кабуле,
Теперь и сам попал на Божий суд.

Халат как парус и чалма слетела,
Верблюд кричит – воистину Раджим! –
И очень больно, и душе и телу
От горьких дум о том, как глупо жил.

И я, хотя невхож с молитвой в храмы,
А больше склонен к игрищам ума...

Мамаша юная везёт коляску по аллее,
Широкую коляску. Я смотрю и млею:
В коляске той две чудные мордашки,
Светловолосые, голубоглазые двойняшки.

Сосредоточенно сосут свои пустышки,
А щечки розовые пухлые, как пышки,
Что только-только сняты с пылу-жару.
Я с удовольствием гляжу на эту пару.

Не угадать — девчушки иль мальчонки.
К мамаше тянутся их пухлые ручонки.
У мамы на губах умильная улыбка…
Мне страх за них: всё в этом мире зыбко!

И я, досель тропы не знавший к храму,
Молюсь...

***
Сказать по правде, вряд ли есть резон
упрямо биться нам
над целым ворохом загадок Мироздания,

даже ещё самих себя,
ни места собственного в Нём,
по сути дела, не имея понимания…


***
На прежнем месте, пожелав,
можно воздвигнуть новый храм,
крест вознести и купола позолотить…

а всё ж разрушенного – вновь,
во всём его величье прежнем и красе,
на нём уж не восстановить.


***
Посредством изощрённой логики
всё можно доказать иль опровергнуть, –
то и это так ли сложно...

.
Театр. Комедии и драмы…
Душевный крик. Страстей огонь.
Горячный блеск в глазах и шрамы
на сердце. Сцена, как амвон.
.
Я слушал проповеди грешных
и, упиваясь в состраданьях,
сам не желал печалей бренных,
жизнь видя в сценах и мечтаньях.
.
Но, сострадая миражу,
блистательной игре артиста
и вдохновенью, куражу,
я прятал в пелене батиста
.
за ширмой слёз, в букетах роз
боязнь судьбы ударов, гроз…
Как сострадать легко из зала,
чтоб данность смертью не пронзала.
.
Театр...

ТОЛЬКО ОН!

Бог – это Всё! Бог – это весь огромный мир. – Он пребывает в тьме и свете,
В мерцании далёких звёзд, в росе и блеске наших глаз;
Он – и дробимая руда, и в ней таящийся алмаз;
Всегда по-своему, однако же, видна в любом явленье и предмете
Любом Его неутомимая Рука. Что в увяданье, что в расцвете –
Всё тот же Он, весь совершенен без каких-либо прикрас…
Бог обитает и вовне, и внутри каждого из нас,
И, может, только Он и есть и в самом деле жив Один на целом свете!


КТО...

ВОЛЕЙ И УМОМ

Ум движет массу.
Вергилий

Мир исподволь не направляется ль Божественными Волей и Умом
К какой-то цели предначертанной, пускай далёкой столь и сокровенной. –
Лишь только силой обоюдною Их и единосущной неизменно
Всё сущее, все существа отвеку к ней согласным движутся путём;
В пространстве вечном, беспредельном Их великим промыслительным Перстом
И Их трудом воздвигнут был непостижимо-грандиозный храм Вселенной;
И Ими, сущими же в нас, дорогой собственной, пускай дорогой...

Состязаться с пандемией Кары Божьей
Карантином да ПОВАЛЬНОЙ вакцинацией негоже.
Лишь ещё сильнее Я обезобразить так им может даться,
Что нам вовек уже не оправдаться.

Когда-то все дороги к Храму полнились народом.
Там каялись пред Господом, вымаливая Милость крестным ходом.
Теперь же, жертвы дьявольского окаяния,
Нас обуяет мира беснование.

Зима двух тысячно двенадцатого года
Вернулись снова холода
И кто излечит безразличие народа …
Мороз или белые снега?
Мороз крепчал, а бомж сидел у стен святого храма
Трещала кожа и лопалась на обмороженных его руках…
Под сводом храма с золотыми куполами
С распятиями на их крестах…
И что случилось со страною; - дорогая мама?
Запуталась жизнь, в житейских разных здесь делах
Свой Русский человек, на глазах прохожих замерзая
От жизни нищей он устал, в бездушных наших городах …
На тот...