Болотные огни

А душа,как земля;
Есть пустынные степи,
Барханов моря,их песчаные цепи.
И выжжены солнцем и солью озера,
Рассохшейся глины мертвецких узоров.

Залиты водой гнили путанной тины,
Встречает картина болотной трясины.
Забвения оврагов и ниш молчаливость,
И мусорных ям вековая ленивость.

И яркий оазис не редкость в пустыне,
И есть лесостепь в бесконечном уныние.
Лесов хвойных стены и рощ лесопарков,
И древних,как камень, пожарищ огарков.

И красит поросшая зелень каньоны,
Волнистые...

Гравитация, как притягательная сила, для мате-
рии и отталкивающая для антиматерии, что за
ересь, белиберда, а что обеспечивает расшире-
ние вселенной, навсегда, или на время и где то
стремя, шпора, что гонит тебя, твою мысль (по
темени) по просторам, твоих же заблуждений,
ты маг или подмастерье, флаг или рея, состоя-
ние взрыва или стабилизации, правды или про-
фанации, порывы, мысль тленна, игрива, осно-
вательна или вздорна, легкомысленна, взыска-
тельна, что-то не то несёшь...

Растёкся смолью мёртвый иней,
Покрыло солнце небом вязким,
И день, с оттенком мокрой глины,
Ласкает строгое пространство.

Шагрень дорог ложится в строчки,
Столбы, как знаки препиранья,
В их тишине – поэма ночи,
В них веста час исповедальный.

В кровь и вино молитвослова
Закат роняет свои реки,
Так мягко, нежно – что до боли,
Так ненадёжно – что вовеки.

Бледнеет воздух между кистей
Нагих ветвей; болотной тиной
Плывут приметы, знаки, числа,
И голой груши паутина.

Рябые лужи...

Из под плуга борозда,
Бо открытая дорога.
Он с готовностью всегда
Нам приходит на подмогу.

Выйдя крепкою ботвой,
Свою силу нам покажет,
Но поддашься головой,
Синяками Бо накажет.

С треском, словно в топоры,
Валят лес, деревья гнутся.
Не случайно, лишь бобры
Удальцами Бо зовутся

Из болотной тишины
Голос Бо подаст трясина.
Бо – любимец у Весны,
У Земли нет больше сына.

Бо тепло земли тайком,
Дарит тем на самом деле,
Кто пройдется босиком
По Земле, как по постели...

Считывая пульс проводов,
маскирующихся
под шорох ветвей,
суббота сбивает с толку.
Летний город
растворяется
в капле свободного времени.
Мы уйдём от всего,
что скопилось под матовой охрой окон;
мы спрячемся
под крыльями-перьями
бродячих артистов,
в театральном дворике, в закулисье
разгорячённого полдня;
или в пустом прохладном кафе,
в полумраке скучающих глаз официанток;
или в сквере,
где монотонно тают
вспышки фотографов
на белоснежных платьях невест,
и где слышно,
как...

Шоколад, клубника, ваниль
с остывающих губ сентября.
Посидим, поговорим,
пока тени не прогорят,
словно жёлтый дымок листвы
под болотной плёнкой дождя.
Посидим, помолчим у реки,
пока солнца чертополох
не вспрыснёт червонной росой,
словно тающий след мотылька.
Шоколад, клубника, ваниль
в очищающих слёзах берёз.
На прохладном плече – рука.
Под прохладным небом горит,
лишь лавандово-синий туман.
Лишь каштановых глаз печаль,
расплетённая розой ресниц,
залипает между страниц...

Объекты отстояли друг от друга и от их отно-
шений, формировали факт времени, (наших,
твоих решений, лишений), (при достижении
смерти, говорили, отмучился, а у него живот
пучился, разложения механизм, запустили,
(некроза стили), а кто-то вещал, андеграун-
д, авангард, инсталляции рад, перформансу,
а кто-то заявлял, мансы, время формирова-
ло не только объекты, а и отношения вектор,
(устремлялся в даль), из прошлого, в будущий
край, ничего не деланья, знал? или не слыш-
ал о...

Холодный дождь,
хрустальным языком,
ласкает оспины асфальтовой дороги,
остатками слюны
питая голод глаз…

Душа, как воск,
течёт смиреньем праха
под жестяным горбом дымящих кровель,
шепча неспешно в уши дымоходов,
как будто просит чаю с молоком…

Глухая осень
чистит пёрышки у кромки
болотных облаков,
спит на соломе ломкой,
мечтая встретить руку Левитана,
не отвечая на входящие звонки…

Холодный адрес,
взгляда неизбежность
почти закончат холст,
остыв в траве железной;
я...

Закат, нежнее зверя,
ладони, тяжелей свинца,
шлейф от дождя на шее,
осколки багреца
с посмертной маски солнца –
нас выучат полыни…

Дорога, шум колёс,
болотный ветер,
холодный пот ветвей, прохлада глаз –
всё то, что стало
этим днём, отныне,
раскается в утробе зимних ласк…

И тают миражи
поверх стекла,
в холодном алом,
еле уловимом…

Река текла
усталым взглядом,
тенью
голодного и загнанного зверя,
через распахнутые двери листопада,
чтобы наполнить отраженьем
облаков...

Флейтовый слог, ивлев свист,
водопойные и луговые дудки,
ласкающие барабанные перепонки
рельефной листвы…
Мелодия соловья –
это всегда мелодия соловья.
А я подбираю в овраге чужой голос,
(худшее, что может случиться
в жизни),
и кладу его прямо на сердце…

Она говорит про любовь,
смотря на грязь под ногтями зеркал,
а после, уходит, лаская ступеньки
нетрезвой походкой,
и я кладу её прямо на сердце,
рядом с чужим голосом,
ощущая горьковато-сладостный привкус.

Под железной...