Блюз чужой

До рождества Христова,
Лепил людей и Прометей.
В язычестве не ново.
И боги волею своей,
Учили мудростям людей,
(Порою и... толково)

Афина заждалась творца*.
Но не спешил ваятель.
Лепить – не бремя кузнеца.
Не слыть, чтоб скуповатым,
Не стал и глину он жалеть.
И каждому на плечи
Решил по два мешка надеть,
Дабы носили вечно.

Одна сума, что за спиной,
Несёт свои пороки.
А спереди, в суме другой,
(Чай, не устанут ноги)
Пороки не свои лежат,
Чужих полна сума...

А в жизни всё не просто,
И я, как одинокий остров,
Вновь задаю тебе вопросы.
Но нет ответа как всегда.
Смотрю… кричу … а ты молчишь…
Сгораю от любви… скажи
И тишина… стук из груди…
Забыла всё… чужие мы…
Песок сквозь пальцы моих рук
По ветру улетает вдруг,
И до сих пор твои глаза
Как будто смотрят на меня
Из тишины твоё ЛЮБЛЮ
И я как будто бы в бреду…
Туман исчезнет на заре
Но не легко забыть всё мне!!!
Я не хочу, хочу сказать
Зачем встречать, чтобы терять
Росою капли по стеклу...

1

Напрасно обо мне ты слёзы льёшь.
Я прошлый день. Тоски твоей не стою.
Прости меня за маленькую ложь!
Забудь меня! Оставь меня в покое!

Я частью был фантазии твоей,
Придуманным тобою персонажем,
Одним из тех безумных миражей,
Которые реальной жизни краше,

Которые так хочется принять
За сладкую всамделишную правду.
И я мечтал казаться им под стать –
Быть не собой, а принцем из баллады,

Твоей, увы, несбыточной мечтой,
Лирическим героем нереальным
И как актёр увлёкшийся...

В этом мире я не настоящий,
Мне не жить, его весной и летом.
И не мне, звездою вниз упавшей,
Небо счастье, обещает светом.

Внутри жжёт, мне больно — жизнь сжигает,
Всё Абсурд — нелепо, непонятно.
Словно с мышью кот, со мной судьба играет,
Придушив чуть, даст вздохнуть обратно.

Только нет меня — придуман я поэтом,
Я мираж — нельзя любить мираж.
Не согреть, его душевным светом,
Моя жизнь вся — выдумка и блажь.

Нет меня — чему же во мне больно?
Чему плохо, так во мне опять?!!!
Я...

Еще хранят твои уста,

следы горячих поцелуев,

но речь, безлика и пуста,

и острой горечью, волнует.

Открылось, вдруг, во всей красе,

любви, невидная подкладка...

Что занят ты , давно уже...

И это грустно так, и гадко.

Принять чужой и сладкий плод,

мне не по нраву, не по чести,

и будет, все наоборот....

Не суждено - прожить нам вместе,

не суждено нам, много лет,

идти вдвоем по жизни, рядом...

И мой напутственный совет,

ты не встречай, враждебным...

Как желаю всех просто обнять,
Кто страдал от любви безответной,
И считая себя неприметным,
Позволял свои чувства топтать.
Сколько слез проливалось на грудь,
С подбородка невольно стекая,
Но любовь ведь она не такая,
Не несет в себе горе и грусть.
Как хочу боль изгнать из сердец,
Как хочу даровать людям счастье
А кому-то любовь в одночасье,
Я не верю что это конец.

Как хочу, чтоб ценили людей,
Они любят, а вы, бессердечно,
Как-то глупо по детски беспечно,
С ног сбиваете фразой...

Когда,

в вновь созданном,

сонете,

чужая музыка,

звучит,

когда,

мотив в мозгу,

всплывает,

как-будто,

памятью храним....

Откуда,

взялся Он?

C каких,

пришел Он

расстояний,

с Веков,

каких?

И КТО,

послал за Ним?

И звук, какой,

Его привлек

в Сей Мир,

наполненный

глухими......

И, тембр,

какой,

Его позвал,

мое , рождая,

ИМЯ !

Зачем играть в чужие игры?
Когда ведешь свою одну.
Пускай ты слеп, не видишь лиры,
Но это лишь тебе к лицу.

И пусть жестокие мотивы,
Не побуждают злость в тебе.
Твоя игра знакома миру,
Ее нет хуже на земле.

Понять пытаясь человека,
Мы тратим время. Для чего?!
Пройдет еще четыре века,
Увидишь строчки, как кино!

Я полюбил чужую женщину,
Что мне являлась лишь во снах.
Не мне судьбой она завещена,
Но я летаю в облаках.
Пусть для других она и странная,
Но ведь её милее нет.
Она мне радость многогранная,
Что стала как в окошке свет.

Околдовала, забрала.
Но вот я с ней пою со сцены.
Без колдовства и без измены.
И снова хочется тепла.

В её глаза, такие нежные,
Я не стыдясь глядел в упор.
Была она вершина снежная
На фоне недоступных гор.
И ей, целуя руки белые,
Я вдохновеньем запылал...

А нам подавай жареного,
А нам подливай жёлтого,
К чужому белью, как жадные,
Мы ухом примкнем для полного,
Для полного счастья на горести,
Для пущей самодостаточности,
Хвостами по щелочкам строимся,
И жвачку смакуем с алчностью.
Ведь мы, мол, такого не пробывши,
Ведь мы в своей святости баюшки,
Сосём лицемерную кровушку,
И с совестью вроде бы в радужном.
А нам подавай застольного,
Зловонного, грязного, сального,
Других как сливаем помоями,
Так сами в помоях плаваем.