Блокнот

Уж метров десять оставалось,
А он всё ближе подходил.
И сердце билось, сердце рвалось
Навстречу ей,
Её просил
О чем-то, слов не понимая,
Пока не вспомнил, не прожил.

Едва приблизившись:
– Напрасно тебя я в тайну посвятил,
И из-за этого теряю, о, милая – он говорил.
Она ж, словам его внимала, была печальна и нежна,
И вторила:
– Я тоже знала, но я хотела… мне нужна… –
И смолкнув, слезы утирала. – Ведь это все не просто так?
Ведь это все не ради скуки?
А он винил себя за...

В серые поры бетона
Вросший неровной щекой,
У подъезда соседнего дома
Нарисованный твердой рукой,
Доигравший привычную роль,
Собиравшийся встать и уйти -
Он все ждал, когда высохнет кровь
На очерченной мелом груди...

2

...У него очень много забот,
Ему нужно придумывать позы,
Занося их в измятый блокнот
Каждодневной заполненый прозой.
Он лежал за соседней высоткой,
Остывал на церковном пороге.
С перерезанной бритвою глоткой,
Подводящий гастролям итоги
На тюремных замечен был...

Исписан строчками стихов блокнот души.
Чуть слышно шелестят измятые страницы…
Здесь мои мысли притаились, как ножи.
Здесь мои чувства притаились, словно птицы.

Здесь всё есть: белые, роскошные цветы,
как будто взятые с полотен натюрмортов,
и едкий дым пустой житейской суеты,
и тусклый отблеск алхимической реторты…

Когда-нибудь смешной, доверчивый юнец
коснётся сердцем рукописной этой вязи
и возомнит себе, что понял, наконец,
каких цветов недоставало в хрупкой вазе
живой гармонии...

Зачем блокнот и карандаш,
Когда реальный "раскардаш"?
К чему бумага,грифелёк -
Не пополнеет кошелёк!

Какой же толк в карандаше
Вашей проснувшейся душе?
Вас ожидает новый мир,
Забудьте плесневый ампир!

Стрелой умчит в Адис-Абебу
Скорее к солнцу, к Богу, к небу!
Покинте праздности гамак -
Заждался резвый аргамак!

Когда наступит судный день
Не будет нищих деревень
И уж совсем другое небо
Дарует вам Адис-Абеба.

Болот не будет и в помине-
Одни лишь пальмы на равнине...

Я приоткрыл блокнот.
Резво перо вонзил...
Мир этот стих не ждёт.
Миру мой стиль не мил.

Он не желает знать
Этих звенящих строк.
Я же пишу опять.
Льётся чернил поток.

Льётся чернил река
На белизну страниц.
Муза моя легка.
Нет для неё границ.

И ничего, что мир
Вовсе меня не ждёт.
Я не его кумир.
Только придёт вот-вот

Мой долгожданный час.
Мир, не желая знать,
Всё же оценит класс,
Строк красоту и стать,

Мудрость моих стихов.

Но кто же Вам сказал, что я поэт?
Вслушайся, услышишь: ритма нет.
Найти бы рубильник с надписью «слух»,
Вдобавок всего, еще и глух.

И я не вижу когда читаю,
Ваши ожидания вряд ли оправдаю.
Может, найду когда-нибудь дорогу,
К правописанию, к своему слогу.

Мне не важны эти каноны,
Не соблюдаю принятый этикет,
Не стремлюсь к эталону.
Блокнот, ручка, рифма, посыл, свет.

Это все, что у меня есть.
Пишу, как умею, неся весть.
Пишу, как пойдет, пока открыта дверца.
Всегда с...

Странно так слово звучит "авангард".
Шашечно-шахматное, вроде, французы?
В ленте пробардил подвыпивший бард:
"Рифма и ритм обрывает все узы".

Умерли тропы, родив пушкинот,
Метаметафоры и палиндромы,
К «слева направо» привыкший блокнот,
Рассвирепел: мысль течет по-другому.

Дергалась в ритме табачном строка,
В воздухе чуявшая метафизику,
«Выел»: на вые дрожала рука,
Полупоэта и нА четверть шизика.

Он вам сыграет за целый квинтет
Пальцем одним, на фалангу уменьшенным,
В общем...

Трёхколёсное что-то, катится,
Отвалилось от него колесо — одно.
На белой берёзке — листьев платьице,
Зелёное всё оно.

Закрывается дверь — бесшумно,
А калитка на ветру — хлопала.
Смотрит тёмное окно слепо — бездумно,
А на стене подтёк — окна около.

Было жарко, вдруг дождь полил,
Громыхал гром, но недолго — минут пять.
Не остудил дождь — это наверное проверка сил,
Но теперь парИт, душно — тяжело дышать.

Ночь и на улице тихо, лишь где-то гудит машина,
Мне надо спать, а в голове...

Я шелест слов
собрал в блокнот
опавших листьев,
листая тени
рваных рощ,
пустых аллей.
С последней искрой
солнца
тает день,
и мотылёк
находит смерть
в огне осеннем.

Горит печаль
бессонного окна.
Под музыку
лавандового неба
сентябрь разносит
белый шум
берёз.
Печать луны
застыла
тёплым воском,
и в колыбели пепельной
качнётся
рябина,
как бессмертная свеча.

Летела фанера, да мимо Парижа,
А следом за нею бегущий кирпич.
Услышали, думали, съехала крыша,
Поверили счастью, пытаясь постичь.

Руками всплеснули, схватившись за голову,
Мозгами раскинув, токаем тут речь,
Слетают слова с языка развесёлые,
Молва расползалась, чтоб новость привлечь.

Мы рассуждаем вокруг, да всё около.
Но не уверенны мы тут ни в чём,
Так подозрительны, видимо чокнуты,
В мыслях безумных плывём и живём.

Больной душе и разуму расстройство,
Мерещатся уже вокруг...