Бла-бла

Владимир,  мой   любимый    город,

Историю   Руси   хранит;

Старинных  храмов  скорбный  шепот

Молитвами     всех  нас  святИт.


           ***

О,  Господи!  Как  тяжело

Тобой   ниспосланное  стало!

Как  некогда  Иов,      лишен...

Во  скорби  пред  Тобой  стенаю...

          Погибли  дети  и  жена,

         Достойные  державы  князя...

         Я  --  согрешивший,    только  я.

         Что  делать мне,  Великий  Боже?

Ты  всех  смирил,  и  суд  Твой...

Просыпайся, мой город старинный

.
.

Пять минут:  по  Московской,  направо,

Во  дворы…   У  аптеки   стою.

Спуск  к  реке…       Патриаршего  Сада

Соловьи,   заливаясь,   поют.

Даль  заречная…         Пойма  реки

Майским  утром    побудку   играет.

Неба   синь   рассекают    кресты,

Храм  Георгия   в   небо   взмывает.

Строгий,   ясный,    изыскан   и   прост,

Основаньем    в  столетья   врастает,

Четверик,   арки,   парусный    свод;

Он   —   воитель...

Не безопасно это ремело,
Но всё же глаз мы свой прищурим.
Честным, меньше повезло,
Но перо честней и долговечней тюрем.

Но власть расплющить все его надежды,
Родимый дом "Матросская тюрьма".
Серийный номер на его одежде,
Ведь в стране всего лишь тьма.

И руль у другого, что ни говори,
И власть не чернь а тупая челядь!
Честные, сушат сухари,
А у кого-то в горле видно стерлядь.

Сухой паёк - потребность в болтовне,
Когда уж за репост дают пять лет.
Великий, в "Матросской тишине...

Коридоры, кабинеты,
Бланки, росписи, печати.
Мир исскуственного света,
И бумаг, шуршащей власти.

Ожидающим листочки,
Электронный терминал.
Выдав, всем их номерочки,
Чёрным шрифтом написал.

Превращает враз в клиента,
Человека номерок.
Очерёдности дав места,
Обозначив даты срок.

Обладает страшной силой,
В этом мире власть бумаг.
Червь бумажный, телом хилый,
Сильней чем с дубиной враг.

Коридоры, кабинеты,
Бюрократам всех мастей.
Рай, где люди лишь клиенты,
Номер — мест...