Бытие внутреннего космоса

Я хотела бы быть Аэлитой.
Я хотела б на Марсе жить.
Но всё это давно забыто.
Где бы память ту одолжить,
Что напомнит о прошлых жизнях,
Что в любовь меня уведёт?
И блуждая в мирах капризных
Дни, столетия напролёт
С тем единственным, неслучайным,
Двери вечности отворить,
Все постичь вселенские тайны,
В невесомости воспарить.
Отразиться в глазах-озёрах,
Излучающих тихий свет
Слушать музыку ночи, как шорох,
И встречать вместе с ним рассвет

Не могу быть третьей лишней -
первой буду я всегда...

У меня в усадьбе вишня
отцвела, течёт вода
с крыш -
капризничает небо,
луж прозрачны зеркала.
Ты в гостях так долго не был,
что тропинка заросла.
В свежих лужах утопают
караваны облаков.
Улыбаясь, засыпаю,
просыпаюсь - мир таков,
что - хоть ставь в большую вазу,
что - не знала лучше я!
Словно сделан по заказу -
неделимый,
инь и ян,
бесконечный,
чёрно-белый,
удивительно цветной...
Ничего не можешь сделать -
будешь вечно...

Я - какая-то не такая,
Ты - какой-то не такой,
Я шутить с тобой устала,
Я хочу побыть другой,

Я хочу побыть серьезной,
Очень важной, занятой,
И, немного, в меру, грозной,
И не в меру деловой.

Чтобы понял ты однажды,
Переделав сам себя,
Став таким же очень важным, -
Нет другой такой, как я!

Как себя мне переделать,
Как тебя переменить,
Чтоб не взвешивать, а делать,
Чтоб не спорить, а любить?

Знаю все свои просчеты,-
Мне бы кротости чужой!
У меня в словах - остроты
И...

Сегодня заблудился в листопаде,
От лап отбился, что же делать с ним.
А ветер лютовал, и листья падали,
Но зазевался Макс –туман и дым,

Листвы гора такая золотая,
Он прятался, но кто его искал?
А листья все слетались и слетались,
Он заскулил, потом затосковал.

Как страшно рыжим быть в такую осень.
И затеряться в парке до поры.
А ворон вести горькие приносит,
Мол, не найдут, а вороны мудры.

Но вдруг к нему бежит, смеется Даша:
- Ну, где ты был, какой же ты смешной..
Вскочил...

Что может быть красноречивей,
Тех слов упрямых и таких простых,
Ведь "Ты есть ты" и нет правдивей,
Рассказов разных и поэм иных.

Убоги ручки все внезапно стали,
Теперь-то ими, мне не передать,
Всю красоту, которую не знали,
И мысленно могли лишь рисовать.

Дороже мне назвать тебя тобою,
Чем описать все то, что вижу я,
И лишь природа гениальностью, игрою,
Смогла твой образ выткать из огня.

И пусть в том слов не очень много,
Они не станут от того пусты,
Я не могу...

Мечтал быть выпитым бокал, но кажется о нём, забыли,
Он никого не упрекал, их было шесть, да пять разбили.
Он был ещё из первых тех, в которых так плескалась юность,
И к ней в размашку плыл Успех, и Вечер шел, не пригорюнясь!
На гибель брата хрусталя народ хмельную нёс банальность,
Щедрот от жизни ждать веля и брёл из праздника в реальность.
Супруг осколки подметал, она с посудой обращалась,
Бокал в руках её сиял, хозяйкой замка восхищаясь!
Прошли года, один, как перст - средь молодых...

Мне хочется любить и быть любимой,
Мечтать грустить и грезить в тишине,
И знать, что где-то есть на свете,
Тот, кто мечтает так же обо мне.
Еще хочу с рассвета до заката,
Снить сны и думать об одном –
О самом милом, добром и любимом,
О самом близком мне и дорогом.
Чтобы наполнить жизнь сою любовью,
Чтоб смысл обрести в себе,
Чтоб жить хотелось и хотелось верить,
Что существует счастье на земле!
Что в этом мире я не одинока,
Что есть к чему стремиться и идти,
И верю я в прекрасное...

Пригрезилось что-то в рябиновых кистях,
с крыла птицы дикой упавшим пером,
порывистым ветром с повадкою лисьей
и всполохом жарким, но стихшим костром.

Узором витражным, как сон позабытый,
как экскурс в далёкое позавчера,
и слов многозначность, их код не открытый,
воссозданный ночью, не узнан с утра.

Манящие дали, а может быть, рядом,
пойди, разберись, близорукость души,
возможно, награду отсеяла взглядом,
стремясь в неизвестность, но зов заглушив.

Ее волосы спутал ветер,
А в глазах растворилась луна.
А он ушел и не заметил,
Что она лишь одним им жила.
Но теперь уже слишком поздно,
Сердце стало ее ледяным.
На могилу несет он ей розы,
А она так хотела быть с ним.

Прочел на ладони в количестве линий,
Играющей жизни родную симфонию,
И понял что я это выпавший иней,
Который в конце концов станет водою.
Вода упадет на тарелку слезой,
И кто то поймет, что я был молодой,
Но стал как и многое в мире водой.
Как тушь среди синих заманчивых линий,
Раскрытой ладони в которой сжат иней.
Утекший водою как все в круговерти,
Везде ощущение гибнущей смерти.
Ни что, не умрёт, только вид поменяет.
Об этом пока что природа лишь знает.