Безымянный

У каждой приличной химеры
Свой шарм и волшебные чары,
Своё обаянье, манеры,
И крылышек ангельских пара.

У каждой нормальной химеры
Глаза безымянных скитальцев,
Холодные отблески света,
И тонкие линии пальцев.

Ночью темной, в лесах да рощах,
На ветвях безымянных ив,
Красны девицы, восседают,
Свои волосы в низ спустив.

Их мечтам, как под маской счастья,
Суждено было лишь одно,
Сквозь врата их судьбы несчастной,
Поутру уходить на дно.

Гладь речная - петля на шее,
Все что было не разобрать,
Ведь всего лишь одной ошибки
Хватит, чтобы русалкой стать.

Погубив свою жизнь, отныне
Суждено им, глотая ил,
Словно рыбам в холодной тине,
Жить на дне, созерцая мир.

Когда зазвенит телефон, и друзья мои будут напрасно
Тебя успокаивать, может кого-то виня
Тогда все поймешь, и заплачешь, родная, наверное
Попробуй простить, что теперь будешь жить без меня

Прости, что любил я не очень красиво и нежно
И может совсем не умел я подарки дарить
Теперь я ушел, ты повесишь портрет мой на стену
И память останется лишь в своем сердце хранить

Прости, что не смог я увидеть успехов дочурки
Которой так был и так нужен нормальный отец
Но верю, что станет она...

В руке его тот самый чемодан,
С которым он ушёл уж надцать лет назад,
Одет он в тот же серый кардиган,
Как, всё же, изменило его время им под стать...

Глубокие морщины взбороздили всё лицо,
И седина отвоевала поле шевелюры.
Наверное, не тронутым осталось лишь кольцо
На пальце безымянном этого, быть может, Юры...

Не изменилось ничего... почти:
И под ногами гальки хруст, разбросанной навеки,
По-прежнему сапожник в мастерской своей стучит,
С окна напротив гомон, но уже без...

незабывай кто бы ты небыл
незабывай что пепел ты
что мир земной лишь пыль созхвездий
и хаус нашей суиеты


незабывай что все уходит
и день вчерашний невернеш
землья ненасытная все проглотит
что ты сечас так огненна куеш

незабывай весной про осень
своей судьбы неизбежать
сей путь сколь прост столь и сложен
поверь придеца и ее вдруг потерять

незабывай что сердце бетса
в грудьи неслышна до поры
услышиш ее кагда розабетса
сначала в осколки потом в горсть земльи

незабывай всех...

Роняет лепестки судьбы моей цветок.
Летят они на север, запад, юг, восток.
И пусть летят: с улыбкой провожаю их -
День наступивший так безоблачен и тих,
Так упоительно курлычут журавли,
Так солнце полыхает в золотой дали:
Не отличить - весенняя ль, осенняя пора.
Вот так перетекает завтра во вчера...
Когда распустится цветок огня во мне,
Растает время в безымянной тишине.

Ты для меня теперь явилась
Любимой, Музой и Сестрой -
О, сколько душ соединилось
В твоем лице, в тебе одной!

Веленью Божьему подвластна,
Всегда любить обречена,
Ты утонченна и прекрасна,
Как византийская княжна.

В тебе заложена троичность,
И тут уж как ни посмотри,
Хотя одна ты только личность,
Но для меня ты - целых три.

Когда твой взгляд, умен и тонок,
Улыбкой нежной просветлен,
Я весь ликую, как ребенок,
Я трижды счастлив и влюблен.

Я становлюсь, с тобой...

Я безликое существо,
Безымянное что-то, нечто
В мире этом всё не моё
Длиться это наверное вечно.
Каждый раз умирая,я,
Воскрешаю в ином пространстве.
Лишь могилы мои, живя,
Дразнят память оставшихся в танце.

Я стал свободным от любви.
Во мне спокойствие: как странно...
Прошел туман в глазах моих -
И безмятежно, безымянно
Теперь по улице иду,
Не зная имени иного,
Как В Полночь Выкравший Звезду,
Как Ставший в облике Святого.
Он скажет: "Здравствуй, милый сын,
Люби, страдай, учись и веруй,
Смиренным будь и будь простым.
Покорным будь, но тоже в меру".
И я подумаю: "Зачем
Когда то я на путь тот вышел,
Чтоб тихо, робко, как никем
Стать в ряд с Всезнателем-Всевышним?"

Скончался скромный человек
Без имени и отчества,
Клиент прилежнейший аптек
И рыцарь стихотворчества.

Он от своих булыжных строк
Желал добиться легкости.
Была бы смерть задаче впрок —
И он бы тут же лег костьми.

Хоть для камней имел Сизиф
Здоровье не железное.
Он все ж мечтал сложить из них
Большое и полезное.

Он шел на бой, он шел на риск,
Он — с животом надорванным
Не предъявлял народу иск,
Что не отмечен орденом.

Он свято веровал в добро
И вряд ли бредил славою,
Когда...