Бессмертные полки

Однажды утреней порой, Горыныч Змей чуть похмельной ,полез проверить холодильник...
Раз разбудил его будильник...Глядь...а на полках ни гугу...
Лишь мышь подохшая в углу...
А пузо круто подвело...
Пора бы пошмонать село...

Там мужики как злые волки...Но жёны!!!...Жирненькие тёлки....Проверить надо свой движок...Напалм залить, что б было впрок...Запасы надо пополнять...Не то мышей прийдёться жрать...В селе же всё идёт обычно...Коровы доятся привычно...Свиня копается в углу...Петух гусыню...

Иван Мартос, ты был в скульптуре первым,
Кто смог увековечить тех двоих,
За кем народ поднялся, чтоб низвергнуть
Дух польский из своих земель родных.

Твоё творенье в каждом сердце русском
И в самом сердце Родины моей,
И сотый раз я наполняюсь чувством
Восторга, ведь события тех дней -

Истории значительные главы
О подвиге бессмертном, о пути
России многоликой, вечной, славной,
Умеющей саму себя спасти.

Но время смутно вновь, в который раз…
Появится ль в России новый Спас?..

Грядут перемены. Проснись и иди.
Лишь боги нетленны – они впереди.
Зажги факел сердца и путь освети
Душе, что бессмертна, что в вечном
Пути.

Оставь свою зависть, гордыню и злость,
Иллюзию бренного мира ты сбрось.
Грядут перемены. Проснись и иди.
Лишь боги нетленны – они впереди.

Нагадала кукушка мне тысячу лет,
Но не знаю, счастливый ли это билет.
Для бессмертной Души может это немного,
А для Жизни земной - это боль и тревога,
Это мыслей о прошлом безжалостный след
Нагадала кукушка мне тысячу лет.

Шёл по дому домовой....
В тапочках домашних...
У него болел живот...
От грибов вчерашних...

Шёл, прикидывал в уме...
Подшутить с хозяйкой...
Стукнуть, что ли по спине...
Кошку балалайкой...

Чашку с полки уронить...
Или всю посуду...
Да кукушку на часах...
Разбудить, зануду...

Забрался на унитаз...
И читает книжку...
Звук несётся по избе...
Схожий на отрыжку...

У хозяйки сон пропал...
Страх в глазах трясётся...
Не поймёт она никак...
Что за звук несётся...

Кошка...

Моя кошка заснула в саду,
Прямо на траве.
Старый лист упал ей на спину
И замер.
Желтый, он съеживается холмами
И долинами.

Меж них, наверное, петляет
Где-то речка,
В которой заводь с карпами
Да илом,
В траве трещит кузнечик,
Благочинно
Сменяя песнь любви тягучим
Псалмом,
А на одном холме сидит пастух
И смотрит
На старый город с флюгерами
И ратушей,
Где плющ ползет по городским
Воротам,
А булочница утром, взбив подушки
Над улицей,
С аптекарем здоровается сонным
И угрюмым...

Великий праздник мужиков...
У баб нелёгкие сомненья...
Подарок надо прикупить...
И ублажить мужское племя...

Спиртное катит со складов...
Забиты полки и подсобки...
В бутылки льётся самогон...
Под этикеткой русской водки...

Запарку чувствуют менты...
Трёт десантура ордена...
Готовят кабаки столы...
А вытрезвители места..

Весёлый и лихой народ...
Прокатит праздник по стране...
Подруги,шутки,и подарки...
Заполнят зиму в феврале.

Три женщины в одном приличном доме
С хозяйкой засиделись допоздна.
Про хобби у супругов, чьё весомей,
Хотелось им подробнее узнать.

- Мой нумизмат, достал меня до жути,
Не знаю куда деться от монет.
На полке даже малый промежуток
Заполнил чей-то профиль иль портрет.

- Мой тоже собирает, но плакаты,
Завесил ими всё простанство он.
Заходишь в туалет с нуждой приватной,
А там торчит известный чемпион

Или другая рожа из великих...
Хозяйка поддержала этот трёп:
"А у меня супруг...

Я не спешил к себе домой,
Глазел прилежно и тоскливо-
Казнили острою пилой
Большую высохшую иву...

Внутри рычала пустота,
Качались ветки удивлённо-
Слонялся рядом просто так
Олигофрен бессмертный Лёня...

В его загадочной душе
Гарцует праздник ал и зычен-
Хоть надоел он всем уже-
Пейзаж без Лёньки непривычен...

Из трещин выстрелила муть,
Ствол расслоился у развилки-
Явив нам зрелищную жуть-
Присел на мёртвые опилки

И отошедшей кочергой
Проткнуло храброго беднягу,
Пусть и...

Молчат гробницы, мумии и кости,—
Лишь слову жизнь дана:
Из древней тьмы, на мировом погосте,
Звучат лишь Письмена.

И нет у нас иного достоянья!
Умейте же беречь
Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья,
Наш дар бессмертный — речь.

Москва, 1915