Бессилие

Когда умирает любовь,
Бессильны люди в белом халате.
Не будет грустных слов.
Уйдет с туманом на закате.

Щеки коснется гордая слеза.
В последний раз целует в губы жизнь.
И от усталости глаза
Сомкнет, не в силах что-то изменить.

И поздно что-то поменять,
Сказать, домыслить, долюбить.
Нам нужно лишь одно понять:
Здесь некого винить.

Дыхание
Индифферентнее, безучастнее,
Как русло реки.
Золотые прутья впустят
Глоток неба,
Обезображенного
Зимним дождем.
Ожидание благословения ночи,
Горькой кофейной гущи,
Чтобы уйти за пределы видимости.
Вчувствование в пустоту дороги.


2

Заметает белым шелком, белой сыпью,
Белой резью
Лабиринты, отпечатки, мысли-формы
Прошлогодних сновидений.
Переезды, переезды,
Эпизоды, эпизоды,
Бесполезность
Страхов, боли,
Многоточия и слова,
Только звезды, только звезды...

Небо синее в белый горошек,
Словно платьице легкое летнее,
Тополиный снежок припорошил
Тротуарные полосы светлые.

И уже поседели от старости
Одуванчиков круглые головы,
И зеленые буйные заросли
Задурманили духом ментоловым.

Обезумели знойные женщины,
Беспощадно открывшие прелести.
Голодавшие зиму без зрелища,
Мужики поразвесили челюсти.

Организмы мужские воспрянули,
И исчезло бессилие тусклое.
Вот что сделали запахи пряные
И горячее солнце июньское.

1
«Все вы, поэты, не от мира!» -
«Онегин, я достал цветы...!» -
«Порхаешь..., как дитя Сатира;
но вот к кому, всё мчишься ты?» -
«Да к Лариным...» - «Ну, и чудило!
Однако..., там, тебя - не хило
встречает местный коллектив?» -
«Конечно!» - «Братец...- не мотив! -
Обыкновенная семейка...:
Тут всё понятно, милый мой.
Иль «втрескался» ты, с головой,
под их-то интерес? Налей ка...
Но пойла там не пей, совсем,
иначе сдохнешь — без проблем!» -
2
«Оставь, Онегин, ты — не в духе...

Озноб пустоты
и кричащий дым сигареты.
Убитое лето
и трупный запах листвы.
Разбрызганный кофе
ночного остывшего неба.
Зализанный, бледный
лоск окон и грохот
костлявых ветвей.
Нерв огней фонарей –
электрический яд.
Полярные боги
овчиной туманов
кутят
по разбитым дорогам.
По венам воздушным
в удушливом
цвете охры
шепчу –
неплохо
для дьявольских козней
искуса ветра.
Час поздний –
день спетый –
луна льется рогом
кремнистого изобилия.
Я в парус тряпичный
глаз ласковых...

Не знал он и того, что слабость порождает
силу, и Дух, бессилие ведёт, он руки держит
а люди преподают, целуют и одежды, Зосима,
падая на след и каждое движение «ловя» и сло-
во, вот основа, других и нет, и чем слабей,
тем больше сила, понять нельзя сознанием,
ну что ж, поверь на слово, постарайся, а нет и
нет, под солнышком валяйся, искусственным,
но только не засни, разрушит сила, силу, почер-
пни, ну чтоб не поломала, основанье, иллюзий,
изысканий паранойю, стучат, я дверь открою...

Минус двадцать по Цельсию,
у сугроба пригрелась тощая псина,
верно, творит молитву собачьему богу, вести
о лете блошином ловит ушами длинными,
рваными, раненной лапой дёргает
синеватый, оледенелый воздух –
чем-то родным веет в чём-то убогом –
все мы под богом, а у него – слёзы
с седых страниц, по морщинам тёплым,
там есть и море, и зимний закат, и пепел пустыни.
Дерево, кадром оконным встало, как вкопанное,
дерево жизни мёртвой скульптурой инея.
Минус двадцать по Цельсию,
на книжной...

Твои локоны жгучего цвета развиваются пламенем страсти, завлекая меня, как комета улетаешь, оставив напасти.
Ах, Лилит! Ах, Лилит, негой взор мой боготворит.
Ах, Лилит! Ах, Лилит, сердце ноет, душа горит.

Пустота раздирает мне душу, ненавижу свое бессилие, не могу оковы разрушить, в злой любви не найти перемирия.
Ах, Лилит! Ах, Лилит, черной птицей к небу летит.
Ах, Лилит! Ах, Лилит, сердце ноет, душа горит.

Для грядущего ты не смиренна, нет ни жалости к сердцу мужчины, наплевать...

Наше время не бесконечно,
потому торопимся жить,
то летим, словно птица, то бежим,
и этого не изменить.

С утра до утра мысли роятся:
“Как успеть дела свершить?!”
и, не думая о предстоящем,
продолжаем так жить.

Бессилие лишь временно.
Мы вздыхаем, кофе пьем,
обливаемся холодным душем
и веселую песню поем:
“Динозавры давно вымерли,
они не перенесли перемен,
а нас учат с измальства:
будь, как спортсмен!”.

Так и бежим по жизни,
второпях все сделать, успеть...

Мыслей молоток, стучал в висках гипертоническим
кризом, пропитывая эритроцитами мозга вещество,
а он не мог понять, кто и что от него хочет, кто хохо-
чет, а может быть воет, не разобрать, кто роет, крот
нору в височной кости, мозжечке или кто другой ту
пости ход, глупости, чей оборот, бетосерк не помо-
жет,кто мозг гложет, не приставай, вай, вай, вай кри-
чал алышер, выключи, не зажигай торшер, плов ки-
пел в казане, нос в табаке, в вине своей и чужой не
ищи брата, что прикроет, тебя...