Бесшумно ты стоишь рядом

Нутро сожженного Марса
Заполнено злом под завязку.
А значит, шагай и не парся,
Вливайся в смертельную пляску.

Я здесь! И мой смех жестокий
Сочится сквозь сжатые зубы.
И сукровица – в стоки,
И всмятку ожившие трупы.

И промедленье смерти подобно –
Не ты, так тебя уроют.
Бертругера хохот, по нервам, злобно.
И импы от счастья воют.

Да только жертва не я – они.
И щерится тварь под прицелом.
Поближе давай! Еще ближе шагни!
Не так уж опасен я, в целом.

Наружность...

Ночное небо разрывает звук грозы,
Сегодня будет лунное затменье,
Одену платье цвета бирюзы,
Пойду к реке, в эльфийские владенья.
В холодном небе ярко молния сверкает
И слёзы тихо капают из глаз,
Алмазною росою по щекам спадая,
О землю разбиваясь каждый раз.
Иду во мрак, в котором виден свет,
Легко, бесшумно по траве ступая,
Но знаю, для меня там счастья нет
Я и для всех, и для себя чужая...
Я откажусь навеки от любви,
Но лишь в душе тревожное сомненье...
Как дальше жить? Не...

Желаю на век распрощаться с простудой,

И кухонный шкафчик с помытой посудой,

Стиральных машин, пылесосов бесшумных,

Соседей и снизу и сверху разумных,

Сервантов без пыли, детишек послушных,

Поездок на отдых в салонах не душных,

Работы не трудной, зарплаты стабильной,

Одежды гламурной и мебели стильной!

Желаю всего, что себе пожелаешь,

Но этого мало, сама понимаешь,

Желаю всего, при одном лишь условьи,

Чтоб нАперво было прекрасным здоровье!

Чтоб жизни твоей...

Ты – женщина ночная, ты – судьба.
Дана ты мне на радость и на муку.
Не уходи! Страшна с тобой разлука.
Ужасен день, прожитый без тебя.

Не уходи – шепчу в тиши, любя.
Пусть тают на губах ночные звуки,
Пусть белые, задумчивые руки,
Как птицы, проплывают возле лба.

Что без тебя я значу, что могу?
Я то плетусь устало, то бегу.
О рифы рифм изранено всё тело.

В тебе одной – боль встреч и пыль дорог,
И хмель вина, и соль ночных тревог…
Не смей смотреть в меня так охладело.


2...

Легкий июльский прибой
Волнами берег ласкает.
Чайки кружат над водой
Солнце лучами играет.

Ровной дорожкой по глади
Солнечный зайчик бежит.
В волнах бесшумно купаясь
Огненной рябью дрожит.

Тихо камыш зашуршал
Словно соседки-старушки.
Стайку утят испугал
Ищущих в иле ракушки.

Писком своим оглушает
Птенчик синицы лесной.
Самка, корм собирает
В кроне прибрежной густой.

Кар. И писк весь умолк
В миг тишина воцарилась.
Голод не тетка. Ворона-волк
Вся детвора притаилась...

По дорожкам засыпанных снегом
По аллеям бетонных плит.
Неизвестным я шёл поэтом
Но известными лицами "бит".

Снег бесшумно кружился и падал
Свет фонарный едва освещал.
Серебристую гладь покрывала
Снег которой следы укрывал.

На душе полыни осадок
Нарастающий "нана" прогресс.
Привёл письмена в упадок
К поэту пропал интерес.

По кругу планеты летят
Стрелки бегут по кругу.
В основе, круги лежат
Поэту пожмут ещё руку.

Идёт Орфей вперёд. А вслед за ним
Бесшумно Эвридика путь свой держит.
Ещё немного – и они вернутся
В мир звуков, света и живых людей.
Придут в свой дом и будут жить в любви
До самой старости. И лишь тогда Танат
За ними прилетит и заберёт их.
Но это будет на закате жизни
Пока же они снова будут вместе
Гулять по лесу, петь и улыбаться
Закатам и рассветам. И друг другу.
И вновь придут на то самое место
Где познакомились они недавно.
Всё то, о чём они мечтали, станет
Для...

он долго верил что он сумасшедший
он долго лгал сам себе.
он часто думал что он, ушедший.
часто говорил с предметами во тьме
он долго считал себя особо опасным
он долго терпел боль и смех
он долго давал им себя исследовать
когда-то он понял что мир не в себе
пытался сказать об этом дежурным,
что крали секунды жизни его
они лишь смеялись смехом бесшумным
тайком проверяли решётки,замки
а у него же случались срывы
его раздражало.как всё это лживо.
он бил кулаками о стены, кричал им...

Её не встретишь днём воочию.
Охотится лишь только ночью.
Когда вокруг темным-темно
Найдёт добычу всё равно.
Для грызунов она – гроза.
Большие, жёлтые глаза,
Летит практически бесшумно,
Её считают сильной, умной,
Как на шарнирах голова.
Она – ушастая … (СОВА).

Песочные часы — течёт струёй песок.
Песчинками-секундами мне время измеряет.
Лёг палец осторожно на спусковой курок,
И мир затих вокруг, и сердце замирает.

И пистолета ствол, висок мне холодит,
А жизнь на пальце том, что давит на курок.
Такая смерть — побег и мир мне не простит,
Того что до конца, пройти я жизнь не смог.

И разум победив, с курка мой палец снял.
А в тишине ночной вдруг затрещал сверчок.
И мир вокруг ожил и снова моим стал,
И перестал бежать, струёй в часах песок...