Белое-черное

На новой и быстрой машине,
Немецкой добротной сборки,
В чем-то и где-то успешный,
Делец молодой и здоровый,
Утопая в кожанном кресле,
Мчится быстро куда-то, зачем-то.
Из колонок квадро-системы
Звук струится весьма прекрасный.

За окном горы степь сменяют,
Из-за туч пробивается солнце.
На обочине столбиком суслик,
Огляделся вокруг пугливо,
А за ним следит коршун серый,
На высокой скале сидящий.
Из-под камня вспорхнула птица...
Тут и там сверчки стрекочут...
Подле серой горы...

Инерция начала.
Тибетская флейта и колокольчики,
как последнее дыхание в океан без волн.
Небытийный, горящий, сверкающий ум –
предвечный свет
великой вертикальной тропы, ее прозрачное тело.
Озаренье за смертью в сознании, разрывающее цепи Сансары,
экстатическое слияние предмета и взгляда,
видения запахов обольщения.
Стань звуком, ощущеньем зеркальных стекол,
мандалой сердца в чистом белом пламени,
состоянием не рожденной мысли,
явлением тайнописи, сиянием четырех стихий...

С любовью, твой... или со страстью?!
Или с желанием быть твоим?!
Плевать, в божественной ли власти
Или во власти тёмных сил...

Не пряча слёз взгляну на небо ,
Скажу, что это просто дождь .
Как непонятна эта тема ,
Как больно знать — ты не придёшь ...

Всё стерпит белая бумага:
Чернила или даже кровь .
Не передаст строка и фраза
Душевных мук, мою любовь...

Слепая страсть, слепа влюблённость ,
И разум, словно бы, ослеп ...
А ты… моя… словно ребёнок.
С любовью, только твой поэт.

Разбившейся на кусочки мутного света май,
на кусочки светопыли, преломившей красоту пустоты.
Осколочные ранения дождя, прошедшего накануне,
словно тонкая плоть клубящегося сладкого воздуха,
оттачивающая рассеянное внимание.
Утро, приправленное черно-белыми кадрами рассвета,
дрожащего на лепестке засыпающей розы ночи.
Раскрывшийся цветок неба, облетающий редкими облаками.
Пробившаяся зелёная мгла поглощает сквозняк влажных аллей.
Лезвие полуденной бритвы, вскрывающее остроконечные шпили...

Я слушаю ноту пространства,
Замкнув уста постоянством.
Я слышу сумрак пространства –
Он свет сохраняет в себе.

Пространство напряжено, немо, овнутренено.
Но серебро изнутри наполняет его.
И берёт разбег серебро.

Вижу новый берег,
Нежно золотистый,
Слышу трепет чистый.
И волнистый путь
Спиралью радужного света,
Он уносит суть белою кометой.

Мысль стрелой пронзает твердь.
Верь мне, мы минуем смерть!
К Озеру подходим мы с тобой
слушать Тишину...

* * *
Проходя через...

Я засыпаю, мне снятся тайные сны,
В которых я говорю тебе,
Что могу доверить себя только тебе.
Я засыпаю и вижу Новую Вселенную,
В ней Белый свет родится из твоей груди.
Я забываю всё – стихии, революции,
Перевороты, конституции, ковчеги,
Взрывы звезд, рождение сверхновых,
Метеориты и не выправленные орбиты,
Немоты черных дыр,
Весь пыл и холод разума и сердца –
Я за-бы-ва-ю!..
И Первозданного я Бытия касаюсь – в Тебе –
И осязаю сердцем, как рукою, чистоту его,
Как бесконечное...

Я знаю всю меру
человечьей подлости,
Зависть бескрылых к Икару.
Неисцелённую боль,
Пропасть непонимания,
Убивающий яд сомнений.
Подтачивающих мыслей
Неотступный ад,
Смерть от любви
И перерождение в счастье – знаю.
Знаю свободу души
В исчезновеньи желаний.
Поверженный рок – знаю.
Знаю падение в хлопок и шёлк…
И над бездною безмятежный сон.
Соль сказанного между строк
И несказанного – горький оброк,
Дидактику малодушных рабов
И беспомощность мудрецов,
Силу подонков и...

Книга плача... Мы плывём к центру взрыва.
Перекликаются голоса - это мы, мы ищем себя...
Иди и смотри... ибо если твоя душа спрячется в тебе, то иссякнешь...
Иссякнешь, если не поймёшь игры, состоящей в том, чтоб выйти из игры!

«Несите меня, воды глубокие, из темени той и пустыни той»

Не спугни Солнце, изломанный на колесе.
Ты пришел в эту жизнь молиться о помиловании...
Развязываешь узлы ещё неясного... туго затянутые тобой самим.
Окуриваешь фимиамом совесть, чтобы недвижно сидела...

Super vestem meam miserunt sortem.
(На моём одеянии гадали о будущем)

Сквозь все послания на север неба
Переводи, сумеешь если...
Красный мак рассыпает черное семя...
Черное семя прорастает красным маком.
Так поет голос, истончаясь, покинув стерегущих сады.
В листаниях памяти Литания пройдет разутыми ступнями,
По таинству твоих страниц.
Смотри, она, как бабочка, летит сквозь твои узкие ладони,
Беря тебя в пленительные скобки...
Отдав царю то, чем должны владеть цари.
Окрашивая...

многомерность пьянящей нежности стихии
накатывает тяжелыми волнами без счета
на древний волнорез (каменный коготь выдвижения)
чернеющий порезом – инородным вкраплением
в неистовой палитре заката
цепи свинцового прибоя
разбиваются на брызги взрывной пены
молекулами былых штормов
рассыпаясь дыханием высвобождения сердца моря
вся в шрамах вода – лицо посейдона

~|/~
и где-то на глубине под давлением темноты
вспыхивает невыносимый звук озарения
словно стон памяти
втекший в кровосток...