Август 2016

Дом горел. Сгорали бриллианты.
Ножки подкосились. Сейф дымил.
В этом доме жили эмигранты
из России, так префект решил.

В пламени безжалостном и строгом
плавилась оставленная жизнь.
Дым метался, чёрный, перед Богом,
и клубами подымался ввысь.

Кончено. Упали перекрытья.
Взоры удручённых горожан.
Мальчик убежал, весёлый, прытью,
подпалил случайно мальчик Жанн.

Синева. В покое Андалузы.
На поля крестьянин выползал.
Господа с России – словно трусы,
так их Бог пожаром наказал...

Дождь разошёлся не на шутку.
Он льёт уже вторые сутки!

Воды с небес он вылил тонны,
Поднадоевший, монотонный.

И это начинает злить.
И впрямь – ну сколько можно лить!

Его так раньше не хватало!
Вот он явился запоздало.

Осенний навевая сон,
По лету словно плачет он.

Ах, если б, мой услышав стих,
Остановился б он и стих!
11 августа 2011 г.

Как птиц волшебных караваны,
Куда-то в дальний край иной
Плывут осенние туманы
Над остывающей землёй.

И улыбнусь я грустновато,
Мою былую вспомнив прыть.
И мне захочется куда-то
Вслед за туманами уплыть.
12 августа 2011 г.

Фиделю - восемьдесят пять!
Его мы рады поздравлять
И дружно воспевать опять!
Фиделю - восемьдесят пять!

Ему - букеты наших слов.
На Кубу с ним пришла свобода.
Герой! Не то что Горбачёв!
Фидель - вот верный друг народа!

Народ Фиделя любит сильно.
В стране бесплатна медицина,
И уровень её высок.
Фидель так много сделать смог!

Народ Фиделя любит сильно.
А кто же твой герой, Россия?
Фиделя дружно славить будем!
Фидель - не то что этот Путин

Иль этот – как его? – Медведев...

Ещё жара, хоть лето на исходе.
Ещё свежи и листья, и трава.
Но призрак осени печально в рощах бродит,
Душе диктуя грустные слова.

Ах, эта грусть, когда уходит лето!
Ещё звенят кузнечики в лугах.
Густые копны солнечного света
Я вижу в поле в золотых стогах.
16 августа 2011 г.

Тепла июльского не стало,
ушла любовь, померкли дни.
Она ему роман читала,
и вместе плакали они.

В хрустальном озере кувшинки
фарфоровые, чашек ряд,
расставлены, как на картинке,
и белизной в ночи горят.

Холодной сделалась солома,
и жёсткой, и, неровен час,
по искривленью небосклона
увидишь, как Сатурн погас.

Вздыхает лошадь, фыркнет, прядет,
хвостом махнёт, чубом кивнёт,
с разлукою душа не сладит,
а сладит, то – переживёт.

Измена сладкая. Крапива.
Другую нынче целовал...

Сколько ворот закрыто,
Сколько забыто истин…
Самодержавье быта
Август рисует кистью –
Будет пейзажам ярким
Место в палаццо Грасси,
Но, если выпьет чарку –
Молча забор покрасит.

Кесарь - маляр изрядный –
Странный в ряду монаршем, -
Может уснуть в парадной,
Или в пролёт, как Гаршин…
Словом встречает чадо,
Грешен и свят, как Пимен,
И, как слепой Асадов, -
Не отдаёт любимых.

Лошадка, конек, сердце, одеяло и материнства
святость, август, грусть, и приближенье, холодов
та Русь, что Киевской зовётся, с давних пор, а нам
надеятся, мечтать о счастье, о том, что будет и Его
участье, в судьбе младенца, в их и в нашей, а всё
равно, тепло уходит, успенье близко, нами торит
тех истин и печали стон, а бабье лето впереди, кор-
роткий всплеск, пред окончаньем, и принципа не
поломать, а ять, та твёрдость, неустанна, а нас
сломать, легко и рьяно, то окружение спешит...

Лето репетирует уход.
Кто-то говорит ему: «Не верю!».
Только лето всё равно уйдёт.
С грустью мы переживём потерю.

Выйдет осень в золоте своём.
Стаи птиц в дорогу соберутся.
Вот и мы когда-нибудь уйдём,
Чтобы никогда уж не вернуться.
18 августа 2011 г.

Горелый хлеб, да – подгорела каша.
Что о войне рассказывать, дружок?
Сегодня – к фрицам, завтра станут наша
деревня и порушенный мосток.

Чего разлёгся, ну-к подвинься, барин,
осколок попадает иногда,
а у тебя спокойнее, татарин,
а сам я с Волги, с Бузулука – да?

Разговорились, правда, ненадолго.
Сигнал, атака, больше не встречал.
Земляк он оказался, матерь Волга
была для нас оставленный причал.

Вот и деревня, фрицы пулемёты
уносят, огрызаясь глухо в ночь,
в мешок я согребаю...