А наше долгое прощанье

Рассчитайте меня, рассчитайте,
Назовите мне цЕну, скажите итог.
Чтобы сердце не рвал мне на части,
Мир за время, прожитое в долг.

Чтобы душу мою неизвестность,
Не сжимала, украв сна покой.
Чтобы сердцу вернув безмятежность,
Жил как прежде я, жизнью простой.

Платежом красен Долг, этой истине,
Веря я, оплатить хочу счёт.
Ведь иначе его мир вдруг выставив,
За долги, счастье дней заберёт.

Оттого, не люблю быть обязан,
В жизни даже мне близким друзьям.
Что, тогда живя долга...

.
ХЕРСОНЕС – город новый, восставший
из руин – дух и скрепы, и честь!
Славы место! Народ, долг отдавший,
возрождает Небесную Весть.
.
Стан хазар, печенегов и скифов.
Стяг апостола, первым что зван.
Отойдя от языческих мифов,
князь Владимир зов Божий познал.
.
Новгородский и Киевский княже
Русь с крестом навсегда обвенчал!
От КорсУни вдаль долгая ляжет
(В даль от КОрсуни долгая ляжет)
в свет дорога. Здесь первый причал.
.
Уникальный храм-парк поднебесный,
город-сад, христианский...

Взяв копейкой, отдают рублём,
Не бывает, займа без процента.
Лишь одним долг красен — платежом,
Взяв чужим, своё отдашь за это.

В долговой петле душе удушье,
И со всех сторон лишь тупики.
В ней себе, не ждут уж времён лучших,
В беспросветной, темноте тоски.

Погасив кредит другим кредитом,
Глубже, яму выроют долгов.
И в ней люди, нищим живя бытом,
Выть готовы, стаею волков.

Мир погряз в долгах, ведь вход в кредиты,
Нараспашку, а на выход дверь.
Щелью узкой — чуть лишь...

Жил да был Иван Дурак.
Не любил кровавых драк,
Начитался умных книг,
Философствовать привык.
И решил преподавать,
Детям знания давать.
Раз решил – тому и быть!
Школу надобно открыть.
Можно прямо на дому,
Было бы ходить кому.

У соседки Несмеяны
(что не вышла за Ивана)
Вырос сын, зовут Прокоп,
Крепкий стан, высокий лоб.
Сила есть – ума нема,
Ходит только по домам,
Предлагает подсобить,
Если надо, в морду бить.
Вот его учить пора,
Чтоб не шастал по дворам.

Говорит Ивану мама...

Я снова включил свой магнитофон
И снова волна печали
Куда ушли, исчезли все те
Кого мы любили и знали

Серебряный диск кручу не спеша
Я слышу слова и ноты
В нем музыка бьется и чья то душа
Но в ней не хватает чего- то

*Пой свои песни, ведь музыка вечна
Пой свои песни, одну за другой
Пой свои песни, твоя душа бесконечна
Пой свои песни::..Пой*

Мы помним их лица, манеру и стиль
Их голос всегда где- то рядом
Их путь это вечность, им звезды, как пыль
Их рай нам покажется адом...

Когда меня увидит море,
Оно на цыпочки привстанет,
И улыбаться не устанет -
Ведь мы с ним не бывали в ссоре.

Расскажет языком соленым
В крикливом переплете чаек
Не радуясь, и не скучая,
Свои нехитрые законы.

И успокоится, волнуясь,
Оно, не знавшее покоя,
И на прощанье не целуясь,
Мы попрощаемся с тобою

Мое отгоревшее лето
Без спроса уходит к тебе
Махнув на прощание веткой
Отцветшей еще по весне.
Когда-то быть может вернется
Согреет в объятьях своих
Но нынче со мной остается
Лишь грусть от туманов седых
Она опьянит своей болью
Заставит поверить в дожди
И будут струиться на плечи
Осенние ливни и сны.
Смахну их беспечно ладонью
Но плен не отпустит меня
Согретая новой любовью
Сама погибаю любя.
А лето уже только память
Остудят мой пыл холода
Оно убежало с тобою -
Ко мне не...

Понимаешь, сегодня я вряд ли сумею о важном.
Заполняя пробелы, не выдам тебя с головою.В размороженных снах под лучами завязнув однажды,
За кленовыми листьями в след уходящему - вторю.

Понимаешь, на завтра количество планов удвоив,
Содержательный спич будет вновь вызывать междометья.
Даже если тебе все прощания нынче раскрою,
Сотый слог, разбирая по буквам, окажется тщетным:

Понимаешь, вчера этих слов, нам случалось не меньше.
Максимально забыта возможность, рассказывать лучше...

Кристалл распался. Бархатная пыль
Покрыла грудь фарфоровой Венеры.
Дрожащий рот, слегка кривясь, отпил
Холодный уксус розовой мадеры;

Со скрипом нож пытался превозмочь
Твердыню празднично-усталого рулета;
Текла сквозь выбитые стёкла ведьма-ночь,
Поигрывая тенью амулета;

Стенных ковров орнамент потускнел,
И бой часов блуждал по анфиладе,
Ступени лестницы покоились во сне,
Прижав камин к обугленной прохладе.

Высоких кресел тонкая резьба
Два силуэта скорбных приютила...

Ухожу,
на уста налагая печать.
Не дано промолчать,
не дано умереть безвозвратно.
Я ладонь положу
на темницу,
где сердце,
согретое кровью меча,
алой птицей,
сорвавшейся с неба,
бессмысленно спрятано.Мне и вправду везло,
и от этого даже легко
в белый пух облаков
отправлять свое сердце
стрелою Амура,
в половину строки
умещая и зло,
и добро,
осторожно добросить
его
до уступов нахмуренных.
Ничего.
Но теперь до отваги ли?
Тетивой
от натуги звенеть,
зажигать...