А мантры споют

«Никто рыдать не станет».
И я закрою дверь.
Пусть в неизвестность канет
Вся жизнь моя теперь.

Дубы стоят гурьбою.
Пойду, забыв уют.
Мы не споём с тобою –
Метели мне споют.

Всё так же снег летает
И жёлтый свет в домах.
В посёлке холодает
И льдинки на губах.

«Никто жалеть не будет».
Что ж, уходить пора.
Всё так же вас разбудит
Вчерашний день с утра.

Расправиться с долгами –
Всю душу заложу.
Осыпанный снегами,
Я в завтра ухожу.


Сквозь ветра вой и стужу,
Всё громче...

Из дома напротив загорелось окно
в одиночестве светит а за окном так темно
в одиночестве светит кидая лучи
как лучики света от огарка свечи
а ночь опустилась закрыв тенью свет
а я сочиняю новый куплет
тех лет что прошли и не будет теперь
а этот свет из окна как открытая дверь
меня манит к себе навивая тоску
из дома напротив как боль по виску
я знаю есть ты там сидишь и не спишь
от бессонницы этой тихо грустишь
ждёшь утра но оно ещё так далеко
и в мутное мошки бьются...

За вереницами из фраз
Притихла суть в пылу обиды,
Сокрыта радостью для вида,
Запрятана от чуждых глаз.

И для показа веселится,
В словах игривость создает,
На кон поставив хоровод
Печали-грусти... Звуки-птицы

Ее у сердца схоронят,
Раскрасив фантик-оболочку,
Преградами поставив точку
На прошлых ранах... Для наград,

Для блага, дня и вдохновенья
За окончанием дождей,
Где Эвридика и Орфей
Споют вдвоем без сожаленья.

Пусть город мой, почистят дворники
Пусть стан его, омоет Невой
Пускай, на свет, выдут все затворники
И в полный голос, споют со мной

Пусть город наш, не душат чиновники
Пусть лучше молятся, и честно живут
Пускай, дворцов его, своды стройные
Небо над городом - подопрут

Пусть в этом городе, почёт останется
Людям достойным, и старикам
А тем, кто молод ещё, пусть достанется
Ветер свободы, к их парусам

Смотрите! Вот, стоят теплоходы
В очередь, много, и все они к нам
Чьи это лица...

Здесь жизнь бурлит ручьем,
Танцуют все канкан.
Преграды нипочем
Коль ты завел роман.
Художник или князь,
Барон цыганский ты -
Но в оперетте для любви
Вы все равны.

"Помнишь ли ты
Как это все начиналось?"
Мне не забыть
Первую встречу с тобой!
Как навсегда
Вместе с тобою влюблялась,
Как лишь на миг
Мы расставались с тобой.

Сменила жизнь свой темп,
В наш театр вошел Бродвей!
И заграницы жизнь
Теперь ему милей:
"Максим" и "Варьетте" ,
где чувства непрочны...
И оперетты дни...

Всё то, что видишь ты вокруг,
Всё это – Майя, милый друг.
И в ней себя ты сам творишь,
И всё, что мыслишь, воплотишь.

Коль мыслишь радость – будет Свет
Тебе до окончанья лет.
Коль мыслишь счастье, то оно,
Вдруг, постучит в твоё окно.

Впадая ж в алчность и страсть,
Ты можешь вовсе там пропасть.
Неизмерима весом злата
Жизнь, что Любовию богата.

А если взращиваешь эго,
Жизнь не ответит светлым эхом.
Возможно, эго будут славить,
Но всё же будут в том лукавить.

Споют хваленья...

Послушай небо, послушай ветер
Они споют тебе за меня.
О том, что лучше ты всех на свете
И без тебя мне не жить и дня.
Мой голос тихий они подхватят
И донесут до тебя его,
Мой образ в лёгком, воздушном платье,
Биенье сердца, лишь моего.
Запомнят горы их и пустыня,
Вечный город Иерусалим.
От них моё ты услышишь имя,
От них узнаешь, что мной любим.
Но слов своих не бросай на ветер
Они способны любовь убить.
Дать жизнь трудней, чем подвергнуть смерти
Ещё труднее - уметь любить...

В Амстердаме, в порту
Вам споют моряки
О далеких краях,
Где не знают тоски

В Амстердаме, в порту
Моряки крепко спят
Пьяным сном, развалясь
На прибрежных камнях

В Амстердаме, в порту,
Полный пива и драм,
На рассвете моряк
Отойдет к праотцам

Но в том самом порту
Он родится на свет
В плотнотелой жаре
Океановых чресл

В Амстердаме в порту
Моряков ждет обед
Из дымящихся рыб,
Скатерть бела, как снег

И сверкая зубами
Они разгрызут
И судьбу, и Луну
И корабельный жгут...

Прошло много лет, как огнём и мечом
Навин в Палестину мир людям принёс.
По старости лет прочь уйти обречён,
Собрал вкруг себя Иисус (не Христос)

Старейшин, начальников всех и судей,
Левитов, конечно (а как же без них).
Преклонного возраста мудрый еврей
Соратников взглядом окинул своих,

Сказал им: "Состарился я, господа,
В походах под градом проклятий и стрел,
Но Господу не изменял никогда
И в деле захвата земель преуспел.

Народы чужие для вас истребил...

Как красив был тот сказочный лес,
Где березки одна к одной,
Погулять бы с подружкою здесь,
Все потом, когда кончим с войной.
А сейчас, весь окопами взрыт,
Неказистой солдатской лопаткой,
Лес затих, а быть может и спит,
Как боец, пред решающей схваткой.
Опрокинут был взрывом рассвет,
Леденил душу минный вой,
По леску загуляла смерть,
Ей, костлявой, на радость бой.
Мины падали на блиндажи,
Разбивая бревен накат
И отлетала со взрывами жизнь,
Не успевших проснуться...