Человека что-нибудь терзает —
Жгучие коварные болячки,
Он избавиться от них мечтает,
Сбросив прочь, как мусор с тачки.
Человека что-нибудь тревожит —
Или в личном, иль в глобальном плане:
Кто-то замуж выскочить не может,
Где-то город снес цунами.
Предостаточно забот и огорчений,
Злых обид, пиночков жизни
Нам положено на душу населенья,
Слез соленых выжав брызги.
Так и тащимся, как зеки по этапу,
Каждый со своей проблемой,
От которой бесполезно драпать,
Она въелась кармой в гены.
Кто-то бьется с ней, как на дуэли,
Кто-то принял все как неизбежность;
Кто-то рвется к новой цели,
Кто-то хочет возвратиться в прежность.
Грезы, сны и наважденья
Вереницами текут сквозь разум,
Примиряют явь и вожделенья,
Одуряя наркотичным газом.
Верим словно в чудо — в исцеленье,
До последнего храня надежду;
Утешаемся игрой воображенья,
Где рисуем светлую безбрежность.
И кто знает, вдруг и улыбнется
Одному из нас удача — громом;
Новой жизни солнышко зажжется,
И пойдет на лад все, по-другому.
Жгучие коварные болячки,
Он избавиться от них мечтает,
Сбросив прочь, как мусор с тачки.
Человека что-нибудь тревожит —
Или в личном, иль в глобальном плане:
Кто-то замуж выскочить не может,
Где-то город снес цунами.
Предостаточно забот и огорчений,
Злых обид, пиночков жизни
Нам положено на душу населенья,
Слез соленых выжав брызги.
Так и тащимся, как зеки по этапу,
Каждый со своей проблемой,
От которой бесполезно драпать,
Она въелась кармой в гены.
Кто-то бьется с ней, как на дуэли,
Кто-то принял все как неизбежность;
Кто-то рвется к новой цели,
Кто-то хочет возвратиться в прежность.
Грезы, сны и наважденья
Вереницами текут сквозь разум,
Примиряют явь и вожделенья,
Одуряя наркотичным газом.
Верим словно в чудо — в исцеленье,
До последнего храня надежду;
Утешаемся игрой воображенья,
Где рисуем светлую безбрежность.
И кто знает, вдруг и улыбнется
Одному из нас удача — громом;
Новой жизни солнышко зажжется,
И пойдет на лад все, по-другому.