Белой питерской ночью —
мне сна не увидеть.
По дороге, видать, сон мой сцапали…
Мутный свет стометровку бежит… выше… выше!…
Нет земли. Шпиль собора Исаакия.
Только птицы. И воздух. И площади пальцы
в судьбоносный кулак сжимаются…
Медный всадник — ошпаренной рысью срывается…
и Гром-камень хохочет и плачет…
Что за бред! Серым карандашом зловещим
«Англетер» через всю площадь катится…
И Есенин — пять раз в пятом номере вешается
на жгутом перекрученной скатерти…
Я не верю. Здесь всё до предела неправильно…
Хоть всю ночь — мне в лицо говорите вы!…
Я НЕ ВЕРЮ. НЕ ВЕРЮ.
Но вот же испарина…
И без скатерти стол. Коричневый.
Жизнь уходит в белесую темень корабликом…
Вроде полночь. Но всюду свет мерзкий…
И записка скулит. Предельно корявая.
Чей же почерк там: мой иль есенинский?!…
Белой
питерской ночью настоигравшей —
не дай Бог вам!! таких снов… паскудных…
Лишь под утро: ни малой минуты не спавши,
я вернулся в себя.
На попутке.
+
Майкл Томас Космика
книга стихов "В РЕБРАХ СЛЕВА..."
2012
мне сна не увидеть.
По дороге, видать, сон мой сцапали…
Мутный свет стометровку бежит… выше… выше!…
Нет земли. Шпиль собора Исаакия.
Только птицы. И воздух. И площади пальцы
в судьбоносный кулак сжимаются…
Медный всадник — ошпаренной рысью срывается…
и Гром-камень хохочет и плачет…
Что за бред! Серым карандашом зловещим
«Англетер» через всю площадь катится…
И Есенин — пять раз в пятом номере вешается
на жгутом перекрученной скатерти…
Я не верю. Здесь всё до предела неправильно…
Хоть всю ночь — мне в лицо говорите вы!…
Я НЕ ВЕРЮ. НЕ ВЕРЮ.
Но вот же испарина…
И без скатерти стол. Коричневый.
Жизнь уходит в белесую темень корабликом…
Вроде полночь. Но всюду свет мерзкий…
И записка скулит. Предельно корявая.
Чей же почерк там: мой иль есенинский?!…
Белой
питерской ночью настоигравшей —
не дай Бог вам!! таких снов… паскудных…
Лишь под утро: ни малой минуты не спавши,
я вернулся в себя.
На попутке.
+
Майкл Томас Космика
книга стихов "В РЕБРАХ СЛЕВА..."
2012
Обсуждения Белой питерской ночью... 2012