Что ты из себя представляешь всем важно.
Чтоб освидетельствовано было бумажно.
На дипломах записанным быть.
Чтоб все знающим слыть.
Озабочены, как представить себя.
Запутавшись ни чего не любя, простого не замечая.
Как прекрасны бывают, если увидеть вдруг,
Капли среди прожилок, пред своими ногами тянущегося к свету
На липестках живого цветка,
Что ароматом своей красоты, всё окутал во круг.
Спешка всё пожирает.
Желания, стремление мечты в огонию превращая,
Сжигая хрупкую нежность души.
Всё в хаосе беготни.
Заставляя желать больше и больше наполнить карман.
Лишь в душе не имея карманов, чтоб хранилищем стали,
Для дел распознающих широты души.
Не замечая, как дни жизни стремглав промелькали,
В туманом окутаных лишь едва различаемых в размытости кадрах.
Спешка импульсы пожирает,
Остановиться чтоб мир созерцая, жизнь свою наполняя,
Многообразием черт звучащих, в отблесках и отражениях всего,
Что есть в каждом движении жизни живой.
И безмолвно замершим, затаившем дыхание ждущего мира,
Когда его твой косанием интересуется взгляд.
Всего что его окружает, начиная с себя.
Тогда восторга мир не скрывающий, не замедля тебя спешит поощрить.
Кутерьма не давая опомниться о миге солнечном, настоящего позабыв.
Желание импульса жить в созерцании,
Заменяет тюрьма жилания спешке служить.
Хитростью своей закружив.
Снова и снова коллекцию пополнить,
Ненужного хлама событий толкая,
О блиских и любящих, что действительно важно вниманием одарить. Забывая..
В беге стремлений, новых регалий добыть.
Нелепостью главной становится забота одна в голове,
Что другие говорят о тебе,
скажут, подумают люди.
Соответствовать надо.
Представление созданное о самом лишь в себе.
От чего то мнения посторонних важны,
Доводы эти лишь спешке нужны.
В которой всё равно не угнаться, как бы заманчиво её не предлагала рука,
Бесполезно стремиться взять быка за рога,
Победа не будет долга.
На ладони её,
Бык постоянно сменяет этой фальшивости, значности трофея, рога.
Всё вокруг лишь разнообразие форм обличает чёрного плащя пелена. Фокусника факира,
Его стараниями вся жизнь в смешную игру превращена.
Всего лишь разные формы несущие в себе обман не вечности
Представления своих зыбких тленных текстур.
Стены - границы пространства.
Его заполнение состоящее из этих илюзорных обманчиво видимых форм.
Как влюблённый юнец памподур,
Окунувшийся в чувств сметающий шторм.
Слепо илюзии образов доверяясь, так обманом увлекает искусный узор.
Всё, что человек в течении жизни копил, ветхо старея в ненужность ушло.
Стремился достигнуть, преобрести - устарело с давновтью лет.
На свалку отправилось, там и сгнило.
В вечном беспокойстве о внешности
Мыслей вереница вихрем скрепящим выкручивая,
Как штопор спокойствие трепетом заменяя,
Бесмысленный в душе поселяя мондраж.
Так ли важно желаемый создать антураж ?
И о форме тела обеспокоившись, в желании всем вкусам чужим угождать.
Как гриб раздуваться от важности, чтоб никто не смел возражать.
Быть лицеприятным, не замечая в себе себя.
Уводя душу от истины,
Что обретаема лишь если заглянуть в свою суть,
Не забыв о сути себя,
Увидетв, как ты целостый дом который душе являешся храмом.
И как она живёт в нём в тобою отстроином и согретым теплом.
Теплом своих добротою жизненных чувств.
Жизненность их в этом, доброте не способно жить обманув.
Забыв, что есть естественность в каждом,
Что И Есть Совершенство.
И в этом его простота,
Проста незамысловатостью, чуждой лицемерию
Чёрной маски в которую обличает игра.
И этой нелепой обсурдностью скрыта твоя красота.
Этим желанием образ угодный для угодной роли.
Смеющейся над безвольной не способностью выбора иного пути,
Всё представлено Сумашедше Столикой Игрой.
Для которой становишся, пляшушим, маскарадным, нелепым шутом.
В жизни не будет варианта вернуться обратно и всё переделать потом.
Стремление всё переиначить в себе,
Выделывать из себя искуственно глупое амплуа.
Подверженным ролью порабатившей игры.
Срадни пира среди чумной болезни души.
Вещи, всего лишь вещи, одно из многообразия форм и текстур,
К каторым относятся тело и стены,
Что всё так потдатливо и изменно.
Во времени растрачиваюшем хрупкость жизни,
Секундно-минутных в года превратившихся столь же хрупких купюр.
Суть души такова, лушистостью нежной,
Как детского взгляда искреннось,
Как в любопытстве тянующаяся к чуду рука.
Она стремиться всё обнимая понять, любовью всё осизаать.
И биением сердца всё озвучать.
Как звуки смотреть, растикаясь жизнью пульсации всё наполняют вокруг. И видеть, что мир заботливый друг.
Раскрывающий сотни и тысячи удевительных таин.
Которые в себе каждого раза открытия новое чудо несут.
Чтоб освидетельствовано было бумажно.
На дипломах записанным быть.
Чтоб все знающим слыть.
Озабочены, как представить себя.
Запутавшись ни чего не любя, простого не замечая.
Как прекрасны бывают, если увидеть вдруг,
Капли среди прожилок, пред своими ногами тянущегося к свету
На липестках живого цветка,
Что ароматом своей красоты, всё окутал во круг.
Спешка всё пожирает.
Желания, стремление мечты в огонию превращая,
Сжигая хрупкую нежность души.
Всё в хаосе беготни.
Заставляя желать больше и больше наполнить карман.
Лишь в душе не имея карманов, чтоб хранилищем стали,
Для дел распознающих широты души.
Не замечая, как дни жизни стремглав промелькали,
В туманом окутаных лишь едва различаемых в размытости кадрах.
Спешка импульсы пожирает,
Остановиться чтоб мир созерцая, жизнь свою наполняя,
Многообразием черт звучащих, в отблесках и отражениях всего,
Что есть в каждом движении жизни живой.
И безмолвно замершим, затаившем дыхание ждущего мира,
Когда его твой косанием интересуется взгляд.
Всего что его окружает, начиная с себя.
Тогда восторга мир не скрывающий, не замедля тебя спешит поощрить.
Кутерьма не давая опомниться о миге солнечном, настоящего позабыв.
Желание импульса жить в созерцании,
Заменяет тюрьма жилания спешке служить.
Хитростью своей закружив.
Снова и снова коллекцию пополнить,
Ненужного хлама событий толкая,
О блиских и любящих, что действительно важно вниманием одарить. Забывая..
В беге стремлений, новых регалий добыть.
Нелепостью главной становится забота одна в голове,
Что другие говорят о тебе,
скажут, подумают люди.
Соответствовать надо.
Представление созданное о самом лишь в себе.
От чего то мнения посторонних важны,
Доводы эти лишь спешке нужны.
В которой всё равно не угнаться, как бы заманчиво её не предлагала рука,
Бесполезно стремиться взять быка за рога,
Победа не будет долга.
На ладони её,
Бык постоянно сменяет этой фальшивости, значности трофея, рога.
Всё вокруг лишь разнообразие форм обличает чёрного плащя пелена. Фокусника факира,
Его стараниями вся жизнь в смешную игру превращена.
Всего лишь разные формы несущие в себе обман не вечности
Представления своих зыбких тленных текстур.
Стены - границы пространства.
Его заполнение состоящее из этих илюзорных обманчиво видимых форм.
Как влюблённый юнец памподур,
Окунувшийся в чувств сметающий шторм.
Слепо илюзии образов доверяясь, так обманом увлекает искусный узор.
Всё, что человек в течении жизни копил, ветхо старея в ненужность ушло.
Стремился достигнуть, преобрести - устарело с давновтью лет.
На свалку отправилось, там и сгнило.
В вечном беспокойстве о внешности
Мыслей вереница вихрем скрепящим выкручивая,
Как штопор спокойствие трепетом заменяя,
Бесмысленный в душе поселяя мондраж.
Так ли важно желаемый создать антураж ?
И о форме тела обеспокоившись, в желании всем вкусам чужим угождать.
Как гриб раздуваться от важности, чтоб никто не смел возражать.
Быть лицеприятным, не замечая в себе себя.
Уводя душу от истины,
Что обретаема лишь если заглянуть в свою суть,
Не забыв о сути себя,
Увидетв, как ты целостый дом который душе являешся храмом.
И как она живёт в нём в тобою отстроином и согретым теплом.
Теплом своих добротою жизненных чувств.
Жизненность их в этом, доброте не способно жить обманув.
Забыв, что есть естественность в каждом,
Что И Есть Совершенство.
И в этом его простота,
Проста незамысловатостью, чуждой лицемерию
Чёрной маски в которую обличает игра.
И этой нелепой обсурдностью скрыта твоя красота.
Этим желанием образ угодный для угодной роли.
Смеющейся над безвольной не способностью выбора иного пути,
Всё представлено Сумашедше Столикой Игрой.
Для которой становишся, пляшушим, маскарадным, нелепым шутом.
В жизни не будет варианта вернуться обратно и всё переделать потом.
Стремление всё переиначить в себе,
Выделывать из себя искуственно глупое амплуа.
Подверженным ролью порабатившей игры.
Срадни пира среди чумной болезни души.
Вещи, всего лишь вещи, одно из многообразия форм и текстур,
К каторым относятся тело и стены,
Что всё так потдатливо и изменно.
Во времени растрачиваюшем хрупкость жизни,
Секундно-минутных в года превратившихся столь же хрупких купюр.
Суть души такова, лушистостью нежной,
Как детского взгляда искреннось,
Как в любопытстве тянующаяся к чуду рука.
Она стремиться всё обнимая понять, любовью всё осизаать.
И биением сердца всё озвучать.
Как звуки смотреть, растикаясь жизнью пульсации всё наполняют вокруг. И видеть, что мир заботливый друг.
Раскрывающий сотни и тысячи удевительных таин.
Которые в себе каждого раза открытия новое чудо несут.
Обсуждения Кто ты есть