Город из огней. Глава I

Вступление
Порядок слов — моя наука,
Ей предаюсь я с наслажденьем.
Когда-нибудь от серой скуки
Перечитаю с изумленьем
«Войну», «Иисуса», эти строки,
Хоть сомневался я вначале...
Сим отступленьем однобоким
Начну, пожалуй, сказ печальный.
Продолжить праведное дело
Велит поэтова мне кружка,
Меня подбадривают смело
Есенин, Лермонтов и Пушкин.
Они бы поняли... Недаром
Сложили головы на плаху,
И поэтическим пожаром
В сердца ударили с размаху.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * *


Глава I

Она
Безумно влюблена.
Он
Считает всё за сон.
Они
Не замечают дни.

Я о любви немало песен
В отрадной юности сложил,
Когда был пьян, когда был весел,
Когда сияние светил
Меня блаженством наполняло,
Любовь — дорог любых начало!
Любовь — волшебная страна,
Где виза каждому дана.
Скучать от жизни — доля слабых,
Во всём есть вечный смысл и прок,
Но быт, протягивая лапы,
С собою многих уволок.

Друзья мои, от рифм двуполых
Не закружилась голова,
Я избегал всегда глаголов
И отшлифовывал слова.
Конечно, «Домик» знаменитый
Смог убедить меня в ином
И я, глаголами увитый,
Скачу над рифмами верхом.
Скрещенье слов, атака, выпад,
Язык свой шпагою зову...
Силен мой враг, другой во рву —
Он жертвой пал стереотипа.
Великий долг от слов неясных
Избавить полчища страниц,
Как от напраслины опасной...
Пора глупца низвергнуть ниц!
Мой незатейливый рассказ
Я передам вам без прикрас.

Однажды, в неком захолустье,
Где нет ни истины, ни лжи,
Где каждый день мечтают грустно
Скорей закончить эту жизнь;
Где полуночные беседы
Едва колеблют тишину;
Где дружат семьями соседи,
Встречая ласково весну,
Родился я...
О, я сомненьем
Смог взволновать пустые дни,
Мои ж соседи ополченьем
Зажгли презрения огни.
Но между них одна особа
Была цветком не по годам,
И стала милою зазнобой
Моим доверчивым глазам.
Моя Анжела снегопады
Любила долгою зимой,
Всегда любила ароматы
Благоухающей весной;
Презрела, как и я, порою
Суровых будней круговерть.
Паря над серою горою,
Она боялась онеметь.
Любила песни Радж Капура
И стрелы нежного Амура,
Любила ночи звёздный блеск
И одиночество небес...
Случайно сблизился я с нею
И верил, что она моею
Подругой станет в эти дни...
О, годы юные мои!

Бывает, что полюбишь страстно,
Она же нежно холодна,
Но ты рисуешь всё прекрасней
Любви и счастья времена.
Ты про себя вздыхаешь тайно
И представляешь вас вдвоём,
Но оступаешься случайно,
Летя в прохладный водоём.
Порою ревностью горишь,
Потом прощаешь, снова любишь,
Затем... Полуночная тишь...
У неба времени не купишь!

Мы поспевали, как арбузы,
Хоть нам немного было лет.
Я для неё открыл секрет
Невозмутимо светлой музы.
Во мне открылись сновиденья,
Я видел мир в златых мечтах.
Ловил минутные мгновенья,
Отображая на листках.
Иначе виделось мне море,
Иначе виделся мне свет,
И то ль на радость, то ль на горе
Я понял, что в душе поэт!
Я сочинять решил поэмы,
Купил я школьную тетрадь.
Я забывался... Даже с теми,
Кто были мне отец и мать.
Я знал, что до меня поэты
Назвали лирой этот зуд,
И я надеялся, что где-то
Меня восторженно поймут.
Но зимы шли... Разочарован
Гляжу в холодную толпу,
Но верю я, что скоро снова
Поэт укажет людям путь!

Безумство в ветре залихватском
Меня влекло к себе всегда,
К нему отнесся я по-братски,
Он звал в другие города.
В далёком детстве я монахом
Мечтал прожить до старых лет,
Но этой жизни воздух затхлый
Разрушил мой святой обет.
Избороздить затем хотел я
Края надломленной земли,


Чтоб позабыть родные кельи,
Где о пощаде я молил.
Я охладить не смог любовью
Жестоких чувств моих накал,
И, обагрённый липкой кровью,
Запястья к небу поднимал!
Хранить любовь в душе, как юность,
Был для меня священный дар,
Но современный мир за глупость
Считает свет любовных чар.
И я не знал, что свет жестокий,
Не знал, что этот мир — вандал,
Но ветер... Этот ветер ловкий,
Везде меня предупреждал!

Кровавый изверг на Россию,
Из заскорузлых рук своих,
Пролил коснеющую силу
И мертвечиною затих.
Есть дикость трепетной косули,
Есть цокот дробный, боль в висок,
Таков решающий бросок!
Пронзён так Лермонтов был пулей
И рухнул замертво в песок;
Так Пушкин, раненый злодейски,
В Дантеса целился, но вдруг
Остался жить пижон армейский,
И умер наш великий друг!
И в петле так погиб Есенин...
Я вижу скорбные их тени!
Куда ступаем мы бездумно?
Чего достигнем бытием?
Неужто мы наш мир безумный
На жертвенный алтарь кладём?

Порою очень трудно верить
И в справедливость, и в любовь,
Н я на собственном примере
Вам доказать вранье готов.
Приходит счастье, но скупее,
Глядит в окно, считает дни,
И, почесав лениво шею,
Уходит — только догони!
Когда ты молод — много легче
Любить, страдать, переживать.
Когда ты стар, то ноет печень,
Скорей прилечь бы на кровать,
Болит спина и ломит кости,
Кричишь, но не хватает злости!
Порою очень страшно верить
И в неизбежность, и в Судьбу...
Ведь никогда нам не отксерить

Печать страдания на лбу.
Все изваяния природы
И изуверство прежних дней
Из скорби лепят наши годы
И портят ласковых детей.
Мне это издавна знакомо,
Как жизни сладостный обман,
Как непонятная истома,
Как сердца черного изъян...
Забылись ласковые руки,
Лица прекрасного букет...
Одна слеза, слеза разлуки
Стекала плавно по щеке...