Она целовала холодными губами

Она целовала холодными губами,
она обнимала синими руками,
она прижималась ледяной грудью,
сигнальной мерцала ртутью.

Трассером стучала в чёрной саже,
звёзды дарила одну другой краше,
моя ненасытная жена,
война.

Я не был в усладе с моей женою,
но начал ладить с ней, и не скрою,
родились девочки, любо посмотреть,
близняшки – увечье, смерть.

Мы этих девочек растили, холили,
от мамочки девочки – ни на шаг,
могли девочки по снегу гулять голенькими,
могли лечь в болото, в буерак.

Я знал, что кончать надо б с женою,
нет жизни с ней, свинцовою кашей
кормит, подсаливает скорбью,
хвалится семьёю нашей.

За чёрною ниткою горизонта,
за дымами, за стеклянными глазами,
за гримасами лиц,
с зашитыми ртами,
за всем тем, что сошло «на нет»,
слабо пробивался свет.

Синие губки, синие очи,
фосфора белого слёзы,
жене – руки рабочие,
дочуркам – алые розы.

Когда я вернусь, вернуться надо!
В мир, где добрые сны – награда,
в мир, где весна, хлеба, да – реки,
забуду про жену навеки…

Забуду про девочек в белых платьицах.
- Очнись, старшина! Паровоз катится.
- Да, зябко что-то, а платформу подали?
- Не-а, на станции все померли…