А можно и на кулачках

Иосиф-сын отца кончину
Переживал, на лице пал,
Стенал как истинный мужчина
И лик остывший целовал.

Сгонял назойливую муху
С его застывшего лица
И повелел врачам и слугам
Забальзамировать отца.

На кропотливую работу
Ушло тяжёлых сорок дней.
(У нас в году двадцать четвёртом
Процесс закончили скорей.

Заспиртовали, чтобы мошки
Не донимали Ильича.
Что столько лет провёл он в лёжке,
Пора как праздник отмечать.

Представьте только, птицей Феникс
Он возродится, встанет в рост,
В руке кепарь зажмёт, как веник,
И всей стране задаст вопрос:

«Кто мумию мою келейно
Хотел тут вынести на двор
И выкинуть из Мавзолея?
Пожалуйте на разговор.

Все разногласья снимем быстро,
Вопрос решим мы с кондачка.
Прошу вас, батенька, на диспут,
А можно и на кулачках».

Немного смельчаков найдётся,
Сванидзе, разве что, один
На вызов трупа отзовётся
Пыл Командора охладить.

Когда ж восстанут миллионы,
Сванидзе первым убежит.
Так, может быть, Тутанхамона
Не надо трогать, пусть лежит?)