Чувство близости к своим

И пока братья стенали -
Зря продали, то да сё,
Одного они не знали,
Что Иосиф слышит всё.

Между ними, как рабочий,
В тот ответственный момент
Ошивался переводчик,
Завербованный агент,

Мастер на такие штуки.
Знает каждый атташе -
Длинные сатрапа руки
Начинаются с ушей.

В дальних комнатах Иосиф,
Чтоб никто не услыхал,
Тело на подушки бросил,
Сильно так переживал,

Заходился от рыданий,
Братьев продолжал любить.
Думал он о наказанье
И о том, как их простить.

Мщение и всепрощенье
Встретились на кулачках.
Жажда низкая отмщенья
Проиграла по очкам

В этом очном поединке
У Иосифа в душе.
Во всех смыслах был великим
Иеговы атташе.

Полежал минут пятнадцать,
Отряхнулся, точно гусь,
Вышел дальше притворяться
Лицедеем братских чувств.

Драматическим артистом
С детства Ося быть хотел,
На растроганное лице
Маску строгую надел.

Подавил в себе он стоны,
Как в гестапо партизан,
Взял из братьев Симеона,
Как преступника связал,

Поступил весьма сурово.
Брал Сихем тот как герой
После акта полового
С обесчещенной сестрой.

Стратегический свой гений
Тухачевским проявил -
Всех обрезал, как растенья,
Беззащитных перебил.

(Что крестьян гонять в глубинке,
Отправляя на тот свет,
Что мечами по ширинкам -
Разницы особой нет.

Позже Сталин командарму,
Что Кронштадт в крови топил,
По делам воздаст недаром.)
Ося тоже не простил,

Посадил он Симеона.
Помнил Ося, как садист
Брат сдирал с него кальсоны
И швырял в канаву вниз.

Но Иосиф в высшей славе
Выполнял, что скажет Бог,
Рук своих не окровавил,
А ведь очень даже мог

Покарать как Чикатилу.
Месть не овладела им.
Родовое накатило
Чувство близости к своим.

Был готов тогда Иосиф
Предпоследнее отдать,
Чтоб отца увидеть проседь,
Венечку поцеловать.