Повелел Иегова обществу
Продолжать из пустыни путь.
Пить сильнее, чем выпить хочется,
Станом встали передохнуть
В Рефидиме. Людьми забытое
Было место то много лет,
Все колодцы песком засыпаны,
Акведука в помине нет.
Может, зная маршрут заранее,
Обезводил его злодей?…
Во всех бедах, злосчастьях крайним вновь
Объявляется Моисей.
Неразумнейшими хазарами
Возроптал на него народ -
Не построил войскам казармы он,
Не провёл к ним водопровод.
Укоряли его несчастные,
Умоляли воды чуток
Нацедить из колонок в чаши им,
Чтоб хватило хоть на глоток.
(Горбачёв через земли польские
Вывел с запада группу войск.
Без особого удовольствия
Люди ехали за Подольск.
С мест насиженных бедуинами,
Точно мальчиков для битья,
Всем кочевьем их передвинули
За барханы, где нет питья.)
Им обоим тогда припомнили,
До Исхода как было жить:
«Зачем вывел ты нас из Потсдама,
В Рефидиме чтоб уморить?
Жаждой нас и детишек мучаешь,
Без воды полегли стада.
Без скотины мы не попутчики…»
Вот такая пришла беда.
«Иегову вы искушаете
Нетерпением - Их стыдил
Моисей - Разве вы не знаете,
Кто с Египта вас выводил?
В жатве мирной, в труде неистовом
Бог наш Сущий придаст вам сил…»
Но как понял, что дело кислое,
К Иегове он возопил:
«Всемогущий, ты свят неведеньем
До чего наш народ упёрт,
Не достану воды к обедне я -
Он камнями меня побьёт».
Слыша крик этой птицы раненой,
Иегова свой знак даёт -
Со старейшинами Израиля
Моисею идти в народ:
«Чтоб узрели сыны воочию,
Кто их истинный Господин,
Посох, под чудеса заточенный,
Возьми в руку ты и пойди.
На скале пред тобой в Хориве Я
Столпом облачным до небес,
Вознесусь огневою гривою
В фонарях и в подсветке весь,
Чтобы лётчик в Меня не врезался
Из какой-нибудь группы войск,
Их везде как собак нерезаных...
Обеспечу водой Подольск,
Встану башней водонапорною,
Обозначу свои огни.
Ты ж сантехником верноподданным
Вентиль посохом проверни.
Засади посильнее палкою
По скале, дескать, господа,
Даже палки для вас не жалко мне.
И пойдёт из скалы вода.
Припадёт к ней устами страждущий
Исстрадавшийся наш народ.
Воздадим мы по вере каждому…»
Кто не верит, пусть тоже пьёт.
Завалившие испытания,
Заступившие за предел
Пригодятся для наказания
И для прочих хороших дел.
Кто не верует в воскресение
И корнями к земле прирос
За отчизну с особым рвением
Будет драться как верный пёс,
Свой чертог охранять от ворога,
Что ворвётся в его предел...
(У Толстого, я помню, Дорохов
Верить в Господа не хотел.
Хулигана могу Климашкина
Здесь припомнить, хоть с ним не пил.
Отморозком он слыл безбашенным,
Но зато как фашистов бил.
Как в молитвах он не сутулился,
Так не гнулся перед врагом.
Его именем даже улица
Назовётся в Москве потом.)
Моисей, не вступая в прения,
Сделал всё, что Господь сказал,
«Искушение с укорением»
Это место потом назвал,
Потому что сыны и ранее
Искушали Его не раз:
«Если с нами наш Бог Израиля,
Что ж не думает он о нас?»
(Я ж с дурною своей генетикой
По иному б решил вопрос -
Днём сантехника с энергетиком
Этот день в календарь занёс.
Собирался б с друзьями в бойлерной,
При ключах разводных торчал,
Башни наши водонапорные
Точно идолов почитал.
Летунов наших верноподданных
Я б из Западной группы войск
Перевёл бы не в степь безводную,
А в залитый огнём Подольск.)
И пришёл Амалик, проведал, знать -
Воду подали в Рефидим.
Заявился порой обеденной,
Налетел, как смерч, не один.
Бедуины с ним шли бомжастые,
Что не мылись в пустыне с год,
Шли иные скоты мордастые,
Был воинственен это сброд.
На собрание не сакральное
Шли по щиколотки в пыли.
Воевал Амалик с Израилем,
Видно было им, что делить.
Может, шёл выбивать факторингом
Амалик - был с Египта долг
За Израилем. Когда скоренько
Уходил, сын нашёл предлог
Обобрать всех тупых доверчивых,
Взял кредиты и не отдал.
Только счастье, братан, изменчиво,
С ним конкретно сынок попал.
Век лихой не продлишь халявою,
А приходят тебя вязать,
Остается одно кудрявому -
На Всевышнего уповать.
Иисуса призвал начальника
Моисей, говорит: «Крепись,
Набери тех, что поотчаянней,
С Амаликом поди, сразись.
Чай, герои, а-ля Климашкины
У народа в резерве есть,
Что не прячутся за бумажками,
Защищают отчизны честь.
С вами буду здесь недалече я -
На вершине среди камней
Наблюдать за кровавой сечею,
Посох будет в руке моей.
Сверхъестественной его силою
Мы решим сей вопрос в степи.
С топорами ступайте, с вилами…
Иисус так и поступил.
Наказать зло имел он рвение
И буквально пошёл вразнос…
Что-то там о непротивлении
Скажет после другой - Христос.
Дрался люд за свои отчаянно,
На штакетник пошёл забор.
На холме встали три начальника -
Моисей, Аарон и Ор.
Моисей когда руку с палкою
Поднимал - шёл победный крик,
Но едва лишь десница падала,
Верх одерживал Амалик.
Моисей силой сам недюжинной
Соплеменников поражал.
Так надсмотрщика отутюжил он,
Что с Египта потом бежал.
Ну, убил подлеца нечаянно,
И повисла над ним статья.
За решительность и отчаянность
Уважали его братья.
За народ свой, в погибель согбенный,
Церемониться он не стал,
Отходил подлеца оглоблею,
А вот с посохом подустал.
Эти символы власти взбалмошной
Для чудес весьма хороши,
Если в лоб закатать - куда ни шло,
А весь день – поди, помаши.
Руки мощные Моисеевы
В этот раз налились свинцом.
Сдвинул камень тогда и сел на нём.
Аарон же и Ор при нём
Руки подняли его с посохом,
Опуститься не дали вниз.
Воссидел Моисей не охая,
А евреи внизу дрались.
До Ядрила аж захождения
Не случилось рукам упасть,
И семиты без снисхождения
Амалика лупили всласть.
На подпорках в театре кукольном
Только руки взметнулись ввысь,
Под напором еврейской удали
Прочь захватчики подались.
Низложил Иисус Амалика.
Так повергнут был Амалик.
(Я ж в раздумьях – кто ненормальный тот,
Кем он был, что как смерч возник?)
Иегова жрецам на Саммите
Приказал отразить сей факт,
На скрижалях набить для памяти
Моисею дал тайный знак:
«Амалика из поднебесной Я
Даже память сотру в веках.
Иисусу внуши любезному
Быть скромней при его делах.
Вашим главным военачальником
Пусть он нос во власть не суёт,
Полномочия чрезвычайные
Бог за доблесть не выдаёт.
Наградишь за дела отменные,
Только выдашь отличья знак,
А уж к власти пришли военные,
Даже сам не заметишь как».
Моисей воздвигает жертвенник,
«Иегова Нисси» даёт
Ему имя не без патетики -
«Иегова - знамя моё!».
Пояснил он всем: «Ибо знамя то
Иеговы в руке моей
Было посохом осязаемым,
Что иного меча сильней.
Иеговы же на Амалика
Брань продлится из рода в род».
Уж какою нуждой не маленькой
Насолил ему тот урод,
Что ругать его было велено?
Был он низок или велик,
Из какого кочевья, племени
Тот Амалик, бишь Амалик?
За какие долги и каверзы
Бог козла отрядил в овин?
Но в победе над ним прославился
Иисус (не Христос) - Навин.
Продолжать из пустыни путь.
Пить сильнее, чем выпить хочется,
Станом встали передохнуть
В Рефидиме. Людьми забытое
Было место то много лет,
Все колодцы песком засыпаны,
Акведука в помине нет.
Может, зная маршрут заранее,
Обезводил его злодей?…
Во всех бедах, злосчастьях крайним вновь
Объявляется Моисей.
Неразумнейшими хазарами
Возроптал на него народ -
Не построил войскам казармы он,
Не провёл к ним водопровод.
Укоряли его несчастные,
Умоляли воды чуток
Нацедить из колонок в чаши им,
Чтоб хватило хоть на глоток.
(Горбачёв через земли польские
Вывел с запада группу войск.
Без особого удовольствия
Люди ехали за Подольск.
С мест насиженных бедуинами,
Точно мальчиков для битья,
Всем кочевьем их передвинули
За барханы, где нет питья.)
Им обоим тогда припомнили,
До Исхода как было жить:
«Зачем вывел ты нас из Потсдама,
В Рефидиме чтоб уморить?
Жаждой нас и детишек мучаешь,
Без воды полегли стада.
Без скотины мы не попутчики…»
Вот такая пришла беда.
«Иегову вы искушаете
Нетерпением - Их стыдил
Моисей - Разве вы не знаете,
Кто с Египта вас выводил?
В жатве мирной, в труде неистовом
Бог наш Сущий придаст вам сил…»
Но как понял, что дело кислое,
К Иегове он возопил:
«Всемогущий, ты свят неведеньем
До чего наш народ упёрт,
Не достану воды к обедне я -
Он камнями меня побьёт».
Слыша крик этой птицы раненой,
Иегова свой знак даёт -
Со старейшинами Израиля
Моисею идти в народ:
«Чтоб узрели сыны воочию,
Кто их истинный Господин,
Посох, под чудеса заточенный,
Возьми в руку ты и пойди.
На скале пред тобой в Хориве Я
Столпом облачным до небес,
Вознесусь огневою гривою
В фонарях и в подсветке весь,
Чтобы лётчик в Меня не врезался
Из какой-нибудь группы войск,
Их везде как собак нерезаных...
Обеспечу водой Подольск,
Встану башней водонапорною,
Обозначу свои огни.
Ты ж сантехником верноподданным
Вентиль посохом проверни.
Засади посильнее палкою
По скале, дескать, господа,
Даже палки для вас не жалко мне.
И пойдёт из скалы вода.
Припадёт к ней устами страждущий
Исстрадавшийся наш народ.
Воздадим мы по вере каждому…»
Кто не верит, пусть тоже пьёт.
Завалившие испытания,
Заступившие за предел
Пригодятся для наказания
И для прочих хороших дел.
Кто не верует в воскресение
И корнями к земле прирос
За отчизну с особым рвением
Будет драться как верный пёс,
Свой чертог охранять от ворога,
Что ворвётся в его предел...
(У Толстого, я помню, Дорохов
Верить в Господа не хотел.
Хулигана могу Климашкина
Здесь припомнить, хоть с ним не пил.
Отморозком он слыл безбашенным,
Но зато как фашистов бил.
Как в молитвах он не сутулился,
Так не гнулся перед врагом.
Его именем даже улица
Назовётся в Москве потом.)
Моисей, не вступая в прения,
Сделал всё, что Господь сказал,
«Искушение с укорением»
Это место потом назвал,
Потому что сыны и ранее
Искушали Его не раз:
«Если с нами наш Бог Израиля,
Что ж не думает он о нас?»
(Я ж с дурною своей генетикой
По иному б решил вопрос -
Днём сантехника с энергетиком
Этот день в календарь занёс.
Собирался б с друзьями в бойлерной,
При ключах разводных торчал,
Башни наши водонапорные
Точно идолов почитал.
Летунов наших верноподданных
Я б из Западной группы войск
Перевёл бы не в степь безводную,
А в залитый огнём Подольск.)
И пришёл Амалик, проведал, знать -
Воду подали в Рефидим.
Заявился порой обеденной,
Налетел, как смерч, не один.
Бедуины с ним шли бомжастые,
Что не мылись в пустыне с год,
Шли иные скоты мордастые,
Был воинственен это сброд.
На собрание не сакральное
Шли по щиколотки в пыли.
Воевал Амалик с Израилем,
Видно было им, что делить.
Может, шёл выбивать факторингом
Амалик - был с Египта долг
За Израилем. Когда скоренько
Уходил, сын нашёл предлог
Обобрать всех тупых доверчивых,
Взял кредиты и не отдал.
Только счастье, братан, изменчиво,
С ним конкретно сынок попал.
Век лихой не продлишь халявою,
А приходят тебя вязать,
Остается одно кудрявому -
На Всевышнего уповать.
Иисуса призвал начальника
Моисей, говорит: «Крепись,
Набери тех, что поотчаянней,
С Амаликом поди, сразись.
Чай, герои, а-ля Климашкины
У народа в резерве есть,
Что не прячутся за бумажками,
Защищают отчизны честь.
С вами буду здесь недалече я -
На вершине среди камней
Наблюдать за кровавой сечею,
Посох будет в руке моей.
Сверхъестественной его силою
Мы решим сей вопрос в степи.
С топорами ступайте, с вилами…
Иисус так и поступил.
Наказать зло имел он рвение
И буквально пошёл вразнос…
Что-то там о непротивлении
Скажет после другой - Христос.
Дрался люд за свои отчаянно,
На штакетник пошёл забор.
На холме встали три начальника -
Моисей, Аарон и Ор.
Моисей когда руку с палкою
Поднимал - шёл победный крик,
Но едва лишь десница падала,
Верх одерживал Амалик.
Моисей силой сам недюжинной
Соплеменников поражал.
Так надсмотрщика отутюжил он,
Что с Египта потом бежал.
Ну, убил подлеца нечаянно,
И повисла над ним статья.
За решительность и отчаянность
Уважали его братья.
За народ свой, в погибель согбенный,
Церемониться он не стал,
Отходил подлеца оглоблею,
А вот с посохом подустал.
Эти символы власти взбалмошной
Для чудес весьма хороши,
Если в лоб закатать - куда ни шло,
А весь день – поди, помаши.
Руки мощные Моисеевы
В этот раз налились свинцом.
Сдвинул камень тогда и сел на нём.
Аарон же и Ор при нём
Руки подняли его с посохом,
Опуститься не дали вниз.
Воссидел Моисей не охая,
А евреи внизу дрались.
До Ядрила аж захождения
Не случилось рукам упасть,
И семиты без снисхождения
Амалика лупили всласть.
На подпорках в театре кукольном
Только руки взметнулись ввысь,
Под напором еврейской удали
Прочь захватчики подались.
Низложил Иисус Амалика.
Так повергнут был Амалик.
(Я ж в раздумьях – кто ненормальный тот,
Кем он был, что как смерч возник?)
Иегова жрецам на Саммите
Приказал отразить сей факт,
На скрижалях набить для памяти
Моисею дал тайный знак:
«Амалика из поднебесной Я
Даже память сотру в веках.
Иисусу внуши любезному
Быть скромней при его делах.
Вашим главным военачальником
Пусть он нос во власть не суёт,
Полномочия чрезвычайные
Бог за доблесть не выдаёт.
Наградишь за дела отменные,
Только выдашь отличья знак,
А уж к власти пришли военные,
Даже сам не заметишь как».
Моисей воздвигает жертвенник,
«Иегова Нисси» даёт
Ему имя не без патетики -
«Иегова - знамя моё!».
Пояснил он всем: «Ибо знамя то
Иеговы в руке моей
Было посохом осязаемым,
Что иного меча сильней.
Иеговы же на Амалика
Брань продлится из рода в род».
Уж какою нуждой не маленькой
Насолил ему тот урод,
Что ругать его было велено?
Был он низок или велик,
Из какого кочевья, племени
Тот Амалик, бишь Амалик?
За какие долги и каверзы
Бог козла отрядил в овин?
Но в победе над ним прославился
Иисус (не Христос) - Навин.
Обсуждения Кто не верит, пусть тоже пьёт