Авимелех, от матери рабыни
Сын Гедеона, без особых прав,
Для храбрости на грудь грамм двести принял
И речь толкнул, братьёв-рабов собрав:
«Пора с моей роднёю разобраться:
От Гедеона сын я не один,
Их семьдесят. Чем всем им подчиняться,
Пусть буду я над вами господин.
Внушите жителям Сихема срочно:
Чтоб иго испытать им не пришлось,
Пусть властные дадут мне полномочья,
И помните, я ваша плоть и кость,
Страны Сихемской стану повелитель.
С аристократии не жди добра»…
На обещанья люди повелись те
И меж собой твердили – он наш брат.
Склонилось сердце их к Авимелеху,
В достатке ему дали серебра.
Тот праздных набирает и отпетых,
С тем сбродом отъезжает со двора.
Не богомольцем в Офру славить Тору
Авилелех шёл со своей шпаной.
Кого ни встретит – в морду без разбору,
Такой был человек он непростой.
В чертог отца ворвался, в глазах пламень,
Связал по батюшке своих братьёв,
Всех семьдесят привёл на лобный камень,
Где учинил расправу и битьё.
Убил весь род, в пуху свиное рыло.
Остался только младший Иофам,
Кому слинять от бойни подфартило,
Чтоб правду всю потом поведать нам
О том, как плод Сихемских безобразий,
Рабыни сын соперников убрал,
Тем доказав, что от побочных связей
Напрасно ждать родителю добра.
В момент Сихемских инаугураций
Авимелеха носят на руках,
А Иофам на Гаризим взобрался
И притчами с горы внушает страх,
До совести стремится достучаться
И пробудить уснувшие умы
Судьбою жуткой братьев-домочадцев…
Тот сердца крик послушаем и мы:
«Собрались дерева, пошли к маслине:
Помазать, мол, хотим тебя в цари,
Владей же нами, делай нас счастливей.
А та, представьте, им и говорит:
Оставлю ли я тук свой венценосный,
Которым чествуют богов, людей?
По деревам слоняться мне несносно,
Мне ваша власть, что чирей в бороде.
К смоковнице тогда речь обращают
Другие дерева: Иди, владей!
А та, представьте, им так отвечает:
Мне сладость собственных плодов милей
Чем власти вкус прогорклый и прокисший,
В нём слава с горечью напополам.
Мне зреть одной определил Всевышний,
А не слоняться зря по деревам.
Лоза им отвечала винограда:
Оставлю ль я свой сок? Мои дары
Бодрят и веселят сильней парадов,
Наград и прочей власти мишуры.
Моя судьба нести навстречу солнцу
Все радости земли в своих плодах,
А не маячить стражей у оконца,
Чужое счастье красть и сеять страх.
Один терновник согласился вроде
И так сказал: По истине когда
Меня царём поставить при народе -
Куда ни шло, а если нет – беда...»
(Нелегитимность власти – это значит,
Что к бунту расположенный народ
По выкрику лишь – царь ненастоящий -
Правителя повесит у ворот.
Ещё вчера вопил и рвал рубаху
От радости – Да здравствует король,
А завтра сволочёт его на плаху
Узнать, какого цвета брызнет кровь.
В истории достаточно примеров -
Лжедмитрии и с ними Годунов,
А что до Кромвеля и Робеспьера -
К таким народ особенно суров
За порванную на груди рубаху,
Ведь новую купить – не по деньгам...)
За их поспешность в выборе монарха,
Предупреждал сихемцев Иофам:
«Огонь пожжёт Ливанские все кедры,
Мир опалит как спичка лёгкий мех,
Дыру прожжёт в груди, как взгляд Мегеры.
Не то ли самое Авимелех?
По правде ли тогда вы поступили,
Его царём поставив над собой?
Род Гедеона разом истребили,
Как скот легко отправив на убой.
За то ли мой отец с врагом сражался
И жизнью поступиться был готов,
Чтобы потом безродный самозванец
Его законных перебил сынов?
Когда по истине вы поступили,
По правде с домом моего отца -
То радуйтесь, пока живёте в силе,
Авимелеха славьте подлеца.
Готовы вы принять его пороки
Лишь потому, что вам он сват и брат.
Но как бы ни были хитры, жестоки -
За подлости воздастся вам стократ.
Когда ж посажен вами не по правде
Авимелех царём на склизкий трон,
Огонь терновника придет к ограде
И подожжёт ваш дом со всех сторон.
Изыдет пламень от Авимелеха,
Прострит на мир губительную длань,
Сдерёт с героя латы и доспехи
И самого его спалит дотла».
Сказал и ускользнул в тени акаций,
Чтоб брата снова не ввести во грех.
Пока в бегах брат Иофам скрывался
Три года царствовал Авимелех,
Довёл страну почти что до разрухи.
Как перешли Сихемцы на кумыс,
Послал к ним Иегова злого духа
И подданных с царём рассорил вдрызг.
Подобным образом свершилось мщенье,
На шеи их накинулась тесьма.
Возможно, Иофама наущенья
Способствовали этому весьма.
Кровь обратилась на Авимелеха.
Аукнулось и жителям потом
За то, что замыслам преступного успеха
Сихемцы помогали серебром.
И вот теперь, когда пришло прозренье -
В цари не выбирают от сохи,
То, каково оно уничиженье,
Узнали люди за свои грехи.
Вовсю Авимелех гнобил Сихемцев,
Врывался в города и сеял смерть,
Лупил своих похлеще иноверцев.
Тот беспредел сил не было терпеть.
Бежали люди от бесчестий, срама
И от погони запирались в храм.
Дошло тогда до оголтелых самых,
Что про огонь поведал Иофам.
Авимелех коварный и зловещий
В Сихеме лично башню подпалил,
Где сжёг до тысячи мужчин и женщин,
А сам слезинки гад не проронил.
Пришёл в Тевец, намеренья всё те же:
Искоренить непослушанья дух.
На крышу башни жители с надеждой
Спастись от длинных изувера рук
Вскарабкались и с ужасом глядели,
Как их мучитель хворостом вокруг
Их цитадель обкладывал, колени
Уж преклонил, чтоб спичкой чиркнуть. Вдруг
От ритуальной участи баранов
Всех женщина отважная спасла,
Обломок жернова вниз на тирана
Метнула (знать, с собою принесла).
Авимелеху проломило череп.
Царь осознал, что больше не жилец,
И с благородством побеждённой черни
Он приказал приблизить свой конец,
Оруженосцу дал он указанье
Взять меч из ножен и в себя вонзить:
«Чтоб обо мне потомки не сказали,
Что женщина смогла меня убить».
(Когда братьёв убил не без причины,
Подобный не возник пред ним вопрос.
Ведь тем, что он по паспорту мужчина,
Бесчестия такого не нанёс.
В вопросах чести слишком щепетилен
Он был лишь потому, что обречён.
Ответил я б, когда меня спросили:
Где патология, честь ни при чём.)
Мальчишка приказание исполнил,
Пронзил тирана на виду у всех.
В одежде боевой, а не в исподнем
Дух испустил маньяк Авимелех.
За семьдесят братьёв на кровопийцу
Свалился с неба жернова кусок.
Жестокий путь серийного убийцы
Рукою женскою Господь пресёк.
Лихую пережили люди драму,
С их мелких душ осыпалась пыльца,
Постигло их проклятье Иофама
За осквернённый дом его отца.
(Про Грузию я вспомнил ненароком,
Что на себя взяла сихемский грех
Под НАТО лечь. Народ не без порока.
Саакашвили – их Авимелех
Осетию поджёг, огнём зловещим
Хотел себе путь в НАТО осветить.
Цхинвали разбомбил, детей и женщин
Не пощадил маньяк и трансвестит,
Но подавился злобою бессильной.
Свалился с неба жернова кусок -
То с вертолёта женщина – Россия
Ему ракетой двинула в висок.
Буш негодует от таких известий.
В кондрашке бьётся Кондолиза Райс.
Окруашвили довершит возмездье,
Саакашвили врежет за всю масть.)
Сын Гедеона, без особых прав,
Для храбрости на грудь грамм двести принял
И речь толкнул, братьёв-рабов собрав:
«Пора с моей роднёю разобраться:
От Гедеона сын я не один,
Их семьдесят. Чем всем им подчиняться,
Пусть буду я над вами господин.
Внушите жителям Сихема срочно:
Чтоб иго испытать им не пришлось,
Пусть властные дадут мне полномочья,
И помните, я ваша плоть и кость,
Страны Сихемской стану повелитель.
С аристократии не жди добра»…
На обещанья люди повелись те
И меж собой твердили – он наш брат.
Склонилось сердце их к Авимелеху,
В достатке ему дали серебра.
Тот праздных набирает и отпетых,
С тем сбродом отъезжает со двора.
Не богомольцем в Офру славить Тору
Авилелех шёл со своей шпаной.
Кого ни встретит – в морду без разбору,
Такой был человек он непростой.
В чертог отца ворвался, в глазах пламень,
Связал по батюшке своих братьёв,
Всех семьдесят привёл на лобный камень,
Где учинил расправу и битьё.
Убил весь род, в пуху свиное рыло.
Остался только младший Иофам,
Кому слинять от бойни подфартило,
Чтоб правду всю потом поведать нам
О том, как плод Сихемских безобразий,
Рабыни сын соперников убрал,
Тем доказав, что от побочных связей
Напрасно ждать родителю добра.
В момент Сихемских инаугураций
Авимелеха носят на руках,
А Иофам на Гаризим взобрался
И притчами с горы внушает страх,
До совести стремится достучаться
И пробудить уснувшие умы
Судьбою жуткой братьев-домочадцев…
Тот сердца крик послушаем и мы:
«Собрались дерева, пошли к маслине:
Помазать, мол, хотим тебя в цари,
Владей же нами, делай нас счастливей.
А та, представьте, им и говорит:
Оставлю ли я тук свой венценосный,
Которым чествуют богов, людей?
По деревам слоняться мне несносно,
Мне ваша власть, что чирей в бороде.
К смоковнице тогда речь обращают
Другие дерева: Иди, владей!
А та, представьте, им так отвечает:
Мне сладость собственных плодов милей
Чем власти вкус прогорклый и прокисший,
В нём слава с горечью напополам.
Мне зреть одной определил Всевышний,
А не слоняться зря по деревам.
Лоза им отвечала винограда:
Оставлю ль я свой сок? Мои дары
Бодрят и веселят сильней парадов,
Наград и прочей власти мишуры.
Моя судьба нести навстречу солнцу
Все радости земли в своих плодах,
А не маячить стражей у оконца,
Чужое счастье красть и сеять страх.
Один терновник согласился вроде
И так сказал: По истине когда
Меня царём поставить при народе -
Куда ни шло, а если нет – беда...»
(Нелегитимность власти – это значит,
Что к бунту расположенный народ
По выкрику лишь – царь ненастоящий -
Правителя повесит у ворот.
Ещё вчера вопил и рвал рубаху
От радости – Да здравствует король,
А завтра сволочёт его на плаху
Узнать, какого цвета брызнет кровь.
В истории достаточно примеров -
Лжедмитрии и с ними Годунов,
А что до Кромвеля и Робеспьера -
К таким народ особенно суров
За порванную на груди рубаху,
Ведь новую купить – не по деньгам...)
За их поспешность в выборе монарха,
Предупреждал сихемцев Иофам:
«Огонь пожжёт Ливанские все кедры,
Мир опалит как спичка лёгкий мех,
Дыру прожжёт в груди, как взгляд Мегеры.
Не то ли самое Авимелех?
По правде ли тогда вы поступили,
Его царём поставив над собой?
Род Гедеона разом истребили,
Как скот легко отправив на убой.
За то ли мой отец с врагом сражался
И жизнью поступиться был готов,
Чтобы потом безродный самозванец
Его законных перебил сынов?
Когда по истине вы поступили,
По правде с домом моего отца -
То радуйтесь, пока живёте в силе,
Авимелеха славьте подлеца.
Готовы вы принять его пороки
Лишь потому, что вам он сват и брат.
Но как бы ни были хитры, жестоки -
За подлости воздастся вам стократ.
Когда ж посажен вами не по правде
Авимелех царём на склизкий трон,
Огонь терновника придет к ограде
И подожжёт ваш дом со всех сторон.
Изыдет пламень от Авимелеха,
Прострит на мир губительную длань,
Сдерёт с героя латы и доспехи
И самого его спалит дотла».
Сказал и ускользнул в тени акаций,
Чтоб брата снова не ввести во грех.
Пока в бегах брат Иофам скрывался
Три года царствовал Авимелех,
Довёл страну почти что до разрухи.
Как перешли Сихемцы на кумыс,
Послал к ним Иегова злого духа
И подданных с царём рассорил вдрызг.
Подобным образом свершилось мщенье,
На шеи их накинулась тесьма.
Возможно, Иофама наущенья
Способствовали этому весьма.
Кровь обратилась на Авимелеха.
Аукнулось и жителям потом
За то, что замыслам преступного успеха
Сихемцы помогали серебром.
И вот теперь, когда пришло прозренье -
В цари не выбирают от сохи,
То, каково оно уничиженье,
Узнали люди за свои грехи.
Вовсю Авимелех гнобил Сихемцев,
Врывался в города и сеял смерть,
Лупил своих похлеще иноверцев.
Тот беспредел сил не было терпеть.
Бежали люди от бесчестий, срама
И от погони запирались в храм.
Дошло тогда до оголтелых самых,
Что про огонь поведал Иофам.
Авимелех коварный и зловещий
В Сихеме лично башню подпалил,
Где сжёг до тысячи мужчин и женщин,
А сам слезинки гад не проронил.
Пришёл в Тевец, намеренья всё те же:
Искоренить непослушанья дух.
На крышу башни жители с надеждой
Спастись от длинных изувера рук
Вскарабкались и с ужасом глядели,
Как их мучитель хворостом вокруг
Их цитадель обкладывал, колени
Уж преклонил, чтоб спичкой чиркнуть. Вдруг
От ритуальной участи баранов
Всех женщина отважная спасла,
Обломок жернова вниз на тирана
Метнула (знать, с собою принесла).
Авимелеху проломило череп.
Царь осознал, что больше не жилец,
И с благородством побеждённой черни
Он приказал приблизить свой конец,
Оруженосцу дал он указанье
Взять меч из ножен и в себя вонзить:
«Чтоб обо мне потомки не сказали,
Что женщина смогла меня убить».
(Когда братьёв убил не без причины,
Подобный не возник пред ним вопрос.
Ведь тем, что он по паспорту мужчина,
Бесчестия такого не нанёс.
В вопросах чести слишком щепетилен
Он был лишь потому, что обречён.
Ответил я б, когда меня спросили:
Где патология, честь ни при чём.)
Мальчишка приказание исполнил,
Пронзил тирана на виду у всех.
В одежде боевой, а не в исподнем
Дух испустил маньяк Авимелех.
За семьдесят братьёв на кровопийцу
Свалился с неба жернова кусок.
Жестокий путь серийного убийцы
Рукою женскою Господь пресёк.
Лихую пережили люди драму,
С их мелких душ осыпалась пыльца,
Постигло их проклятье Иофама
За осквернённый дом его отца.
(Про Грузию я вспомнил ненароком,
Что на себя взяла сихемский грех
Под НАТО лечь. Народ не без порока.
Саакашвили – их Авимелех
Осетию поджёг, огнём зловещим
Хотел себе путь в НАТО осветить.
Цхинвали разбомбил, детей и женщин
Не пощадил маньяк и трансвестит,
Но подавился злобою бессильной.
Свалился с неба жернова кусок -
То с вертолёта женщина – Россия
Ему ракетой двинула в висок.
Буш негодует от таких известий.
В кондрашке бьётся Кондолиза Райс.
Окруашвили довершит возмездье,
Саакашвили врежет за всю масть.)
Обсуждения Авимелех. Смерть от женщины