Благословил Бог Ноя и сынов,
Всем дал карт-бланш плодиться, размножаться,
Определил уделом для скотов
Страшиться человека и мужаться.
(Одной травой нам не насытить плоть.
Без жира в углеводах толку мало.
Врач-диетолог, строгий наш Господь,
Нам в пищу прописал есть, что попало.
Что движется, чирикает, живёт -
Всё передал Бог человеку в пищу…
Комками мёрзлыми летит жнивьё -
Загонщики с борзыми зверя рыщут.
Угроз не ведая, пушистые белки -
Жиры и углеводы скачут резво.
Всего делов-то - выставить силки,
Стравить, словить и горло перерезать.
К чему привычна нация твоя -
Особенно по вкусу, мне сдаётся.
Французу - устрица, хохлу - свинья,
Бомжаре - Тузик, если попадётся.)
Но человека колотушкой в лоб
Или иначе вытряхнуть из тела,
А плоть промыть, сварить и есть взахлёб -
Ни при каких! Бог против беспредела.
Едва железкой выписал по лбу
Брат Каин Авелю (ещё до катаклизма),
Бог на убийство возложил табу.
Теперь пришёл черёд каннибализма.
(Бог озадачился не с пустяка -
Как раньше лютовали отморозки,
Так и теперь в тайгу ведут «бычка»,
Из баловства убьют, за папироску.)
Господь сказал: «Взыщу за вашу кровь,
За вашу жизнь взыщу от зверя даже».
(Но как бы ни был сей запрет суров,
Для многих суть одна – как фишка ляжет.
Напрасно извращённые умы
Скептически относятся к Писанью.
Тот, кто другую жизнь возьмёт взаймы,
Людского не избегнет наказанья.
Возмездия никто не отвратит.
До срока смерть настигнет супостата.
Он со своею вместе возвратит
Чужую жизнь, что в долг забрал когда-то.
Не вами создан и не вам кончать,
Тем паче, что по образу похожий...
Права же перед Господом качать
С подобьем, без подобья - всё негоже.)
Ещё с большого взрыва знает Бог,
Что вспыльчив и горяч Он бесконечно
И не одну Галактику, небось,
Стёр в порошок, в муку, как путь наш Млечный.
Но чтоб Земля, любовница его,
Зелёная и хрупкая планета
Не пострадала, с Ноем договор
Господь скрепляет радугой завета.
«С людьми и с прочим, что ковчег сгрузил,
Я заключаю пакт ненападенья,
И как бы ваш прогресс меня ни злил,
Не уничтожу жизнь в одно мгновенье,
Не обращу на всходы бездны вод,
Не допущу впредь мерзость запущенья
И, как бы ни был грешен мой народ,
Не сделаю впредь жизнь своей мишенью.
Чтоб не шугалось по кустам зверьё
При имени Моём упоминанье,
Я знамение всем даю своё,
Как договор бессрочный между нами.
На составляющие белый свет
Я разложу и радугу подвешу
Напоминанием про мой обет
Мне самому и прочим громовержцам».
(Впредь, как бы ни был Бог зол на задир,
Завидит лишь завет под небесами,
Прочь скинет прокурорский свой мундир…
Мол, ну вас к чёрту, разбирайтесь сами.
И если твердь вдруг рухнет потолком,
И океаном в пучину смоет многих -
То не Господь накрыл нас колпаком,
А дело рук уже самих двуногих.
На радугу гляжу после дождя,
Ей дрожь земли передаёт свой зуммер.
Надежду слабую питаю я -
А может, Бог безумных образумит,
Зло помыслов добром сведёт на нет...)
Но истина - в семье не без урода -
Стара как мир и, обойдя весь свет,
Не обошла и патриарха рода.
В те времена библейских праотцов
В ещё неалкогольную эпоху
Ной регулярно жал своё винцо,
В чём преуспел действительно неплохо.
Однажды, вроде как на разговор,
К нему зашёл запойный Дионис сам,
О дегустации затеял спор,
А в результате оба напились в хлам.
Бог Дионис под утро улетел
Иные навестить с вином подвалы,
А в глубине шатра старик храпел,
Обпитый, неприкрытый и усталый.
Вошёл к отцу, напившемуся в хлам,
Хам Ноевич, родитель Ханаана,
Законченный неисправимый хам,
История хамей не знала хамов.
Зашёл, увидел: батя впополам.
Нет, чтобы дать отцу опохмелиться,
Сын вперился на детородный срам
И побежал увиденным делиться,
Готов был осквернить отца постель
С братьями, с не последними ослами.
А попадись ему в пути бордель,
Он перед шлюхами б отца ославил.
Два сына Ноя: Иафет и Сим
Не поддались на Хама уговоры
В шатёр отца последовать за ним
И тем спасли папашу от позора.
Достойные сыны, на Хама злы,
Одежды возложив себе на плечи,
Спиной к отцу, сбивая все углы,
Шли, благочестие тем обеспечив.
Так с головой повернутой назад
В боязни на мгновение отвлечься
Укрыли сыновья папашин зад
И с наготой избегли пересечься.
Проспался Ной от своего вина,
Узнал, какое сотворил Хам гадство.
И Ханаану тут пришла хана -
К родным дядьям Ной внука отдал в рабство.
А Сима с Иафетом наградил:
Объединил имущества друг с другом
И к Симу Иафета подселил
(Сомнительная, на мой взгляд, услуга).
Потомство Хама Ной велел отдать
Прислуживать участникам Исхода.
Так рядовое хамство может стать
Причиной разобщения народов.
По тексту, Ной был сверхблагочестив,
А мне так представляется - не очень.
Богопослушен, верно, не блудлив,
Но будущность легко решал за прочих.
Не ставлю я в вину алкоголизм,
Плюс очевидный – твёрдость в испытаньях.
Но, как неисправимый атеист,
Немного я скажу за воспитанье.
Хорошим Ной сынка не воспитал
Манерам, скажем попросту – профукал,
Не батогами Хама наказал,
А в рабство Ханаана сдал, как внука.
Жил Ной потопа после триста лет
Плюс пятьдесят и принял смерть счастливым.
Шестнадцать внуков, что оставил дед,
Размножатся потом, как дрозофилы.
Потомки их по свету разбрелись
И спорят меж собою, кто главнее.
От Сима к нам дошедший список лиц -
Семиты, но пока что не евреи.
Из всех живущих прочих на земле,
Кто не семиты, скажем, а арийцы,
Сокрыто тайною в глубокой мгле,
В Писании о них не говорится.
А что до Хама и его родни -
Покинут племена родные веси.
Как с Ханааном справились они,
Библейские евреи сложат песни.
В догадках пребывают разных стран
Учёные и спорят меж собою,
Что раньше было - Хам и Ханаан
Или жрецов фантазии про Ноя?
Всем дал карт-бланш плодиться, размножаться,
Определил уделом для скотов
Страшиться человека и мужаться.
(Одной травой нам не насытить плоть.
Без жира в углеводах толку мало.
Врач-диетолог, строгий наш Господь,
Нам в пищу прописал есть, что попало.
Что движется, чирикает, живёт -
Всё передал Бог человеку в пищу…
Комками мёрзлыми летит жнивьё -
Загонщики с борзыми зверя рыщут.
Угроз не ведая, пушистые белки -
Жиры и углеводы скачут резво.
Всего делов-то - выставить силки,
Стравить, словить и горло перерезать.
К чему привычна нация твоя -
Особенно по вкусу, мне сдаётся.
Французу - устрица, хохлу - свинья,
Бомжаре - Тузик, если попадётся.)
Но человека колотушкой в лоб
Или иначе вытряхнуть из тела,
А плоть промыть, сварить и есть взахлёб -
Ни при каких! Бог против беспредела.
Едва железкой выписал по лбу
Брат Каин Авелю (ещё до катаклизма),
Бог на убийство возложил табу.
Теперь пришёл черёд каннибализма.
(Бог озадачился не с пустяка -
Как раньше лютовали отморозки,
Так и теперь в тайгу ведут «бычка»,
Из баловства убьют, за папироску.)
Господь сказал: «Взыщу за вашу кровь,
За вашу жизнь взыщу от зверя даже».
(Но как бы ни был сей запрет суров,
Для многих суть одна – как фишка ляжет.
Напрасно извращённые умы
Скептически относятся к Писанью.
Тот, кто другую жизнь возьмёт взаймы,
Людского не избегнет наказанья.
Возмездия никто не отвратит.
До срока смерть настигнет супостата.
Он со своею вместе возвратит
Чужую жизнь, что в долг забрал когда-то.
Не вами создан и не вам кончать,
Тем паче, что по образу похожий...
Права же перед Господом качать
С подобьем, без подобья - всё негоже.)
Ещё с большого взрыва знает Бог,
Что вспыльчив и горяч Он бесконечно
И не одну Галактику, небось,
Стёр в порошок, в муку, как путь наш Млечный.
Но чтоб Земля, любовница его,
Зелёная и хрупкая планета
Не пострадала, с Ноем договор
Господь скрепляет радугой завета.
«С людьми и с прочим, что ковчег сгрузил,
Я заключаю пакт ненападенья,
И как бы ваш прогресс меня ни злил,
Не уничтожу жизнь в одно мгновенье,
Не обращу на всходы бездны вод,
Не допущу впредь мерзость запущенья
И, как бы ни был грешен мой народ,
Не сделаю впредь жизнь своей мишенью.
Чтоб не шугалось по кустам зверьё
При имени Моём упоминанье,
Я знамение всем даю своё,
Как договор бессрочный между нами.
На составляющие белый свет
Я разложу и радугу подвешу
Напоминанием про мой обет
Мне самому и прочим громовержцам».
(Впредь, как бы ни был Бог зол на задир,
Завидит лишь завет под небесами,
Прочь скинет прокурорский свой мундир…
Мол, ну вас к чёрту, разбирайтесь сами.
И если твердь вдруг рухнет потолком,
И океаном в пучину смоет многих -
То не Господь накрыл нас колпаком,
А дело рук уже самих двуногих.
На радугу гляжу после дождя,
Ей дрожь земли передаёт свой зуммер.
Надежду слабую питаю я -
А может, Бог безумных образумит,
Зло помыслов добром сведёт на нет...)
Но истина - в семье не без урода -
Стара как мир и, обойдя весь свет,
Не обошла и патриарха рода.
В те времена библейских праотцов
В ещё неалкогольную эпоху
Ной регулярно жал своё винцо,
В чём преуспел действительно неплохо.
Однажды, вроде как на разговор,
К нему зашёл запойный Дионис сам,
О дегустации затеял спор,
А в результате оба напились в хлам.
Бог Дионис под утро улетел
Иные навестить с вином подвалы,
А в глубине шатра старик храпел,
Обпитый, неприкрытый и усталый.
Вошёл к отцу, напившемуся в хлам,
Хам Ноевич, родитель Ханаана,
Законченный неисправимый хам,
История хамей не знала хамов.
Зашёл, увидел: батя впополам.
Нет, чтобы дать отцу опохмелиться,
Сын вперился на детородный срам
И побежал увиденным делиться,
Готов был осквернить отца постель
С братьями, с не последними ослами.
А попадись ему в пути бордель,
Он перед шлюхами б отца ославил.
Два сына Ноя: Иафет и Сим
Не поддались на Хама уговоры
В шатёр отца последовать за ним
И тем спасли папашу от позора.
Достойные сыны, на Хама злы,
Одежды возложив себе на плечи,
Спиной к отцу, сбивая все углы,
Шли, благочестие тем обеспечив.
Так с головой повернутой назад
В боязни на мгновение отвлечься
Укрыли сыновья папашин зад
И с наготой избегли пересечься.
Проспался Ной от своего вина,
Узнал, какое сотворил Хам гадство.
И Ханаану тут пришла хана -
К родным дядьям Ной внука отдал в рабство.
А Сима с Иафетом наградил:
Объединил имущества друг с другом
И к Симу Иафета подселил
(Сомнительная, на мой взгляд, услуга).
Потомство Хама Ной велел отдать
Прислуживать участникам Исхода.
Так рядовое хамство может стать
Причиной разобщения народов.
По тексту, Ной был сверхблагочестив,
А мне так представляется - не очень.
Богопослушен, верно, не блудлив,
Но будущность легко решал за прочих.
Не ставлю я в вину алкоголизм,
Плюс очевидный – твёрдость в испытаньях.
Но, как неисправимый атеист,
Немного я скажу за воспитанье.
Хорошим Ной сынка не воспитал
Манерам, скажем попросту – профукал,
Не батогами Хама наказал,
А в рабство Ханаана сдал, как внука.
Жил Ной потопа после триста лет
Плюс пятьдесят и принял смерть счастливым.
Шестнадцать внуков, что оставил дед,
Размножатся потом, как дрозофилы.
Потомки их по свету разбрелись
И спорят меж собою, кто главнее.
От Сима к нам дошедший список лиц -
Семиты, но пока что не евреи.
Из всех живущих прочих на земле,
Кто не семиты, скажем, а арийцы,
Сокрыто тайною в глубокой мгле,
В Писании о них не говорится.
А что до Хама и его родни -
Покинут племена родные веси.
Как с Ханааном справились они,
Библейские евреи сложат песни.
В догадках пребывают разных стран
Учёные и спорят меж собою,
Что раньше было - Хам и Ханаан
Или жрецов фантазии про Ноя?
Обсуждения Ной и сыновья