Змей был хитрее всех, подлец,
Ну, очень хитрожоп,
И ловко к женщине подлез
Смышлёный эфиоп,
А может благородный мавр
Или иной арап.
Но был охочий этот враль
До обнажённых баб.
К ней подползая с головы,
В ушко шептал нахал:
Единственная, только вы…
Ну, в этом гад не врал.
В раю в тот первобытный век,
Над пропастью во ржи,
Ещё один был человек,
Хоть голый, но мужик.
Породой женщина сильна,
Но обожает лесть,
Фужер хорошего вина
И вкусненько поесть.
А пьяных ягод над тобой
В раю - хоть отбавляй.
Иначе, подтвердит любой,
Какой же это рай?
Искусство обольщенья знал
Тот гад наверняка,
Когда с вопросом подползал
К единственной пока:
«Из всех дерев, какие есть,
Доподлинно ль в раю
Плоды дозволено вам есть
Лишь с тех, что на краю.
Плоды, что трогать вам нельзя,
Особенно вкусны.
Хорошей пищей вы, друзья,
Весьма обделены».
Ещё не ведавшая зла,
Не знавшая добра,
Кокетство женщина взяла
От первого ребра.
Бедняжка клюнула на лесть
И отвечала: «Здесь
Плоды любые можем есть,
Как говорил наш тесть,
Из центра брать лишь запретил,
Чтоб нам не умереть.
Но кто бы толком объяснил,
Что означает смерть?»
(Простушкой женщина была
От мужа создана,
И в мире истинного зла
Не ведала она.
С рожденья милые черты
Творили беспредел.
Адам от этой простоты
До срока поседел,
Без тоста «За прекрасных дам»
Покинул райский сад.
Со службы вылетел Адам
В момент пинком под зад.
Да и сегодня на излом
Нас крутит слабый пол,
А мы получку тащим в дом,
Им плачемся в подол.
Когда бы знал тот змей, что ждёт
Его и нас потом,
К чему знакомство приведёт -
Свинтил бы гад винтом,
Язык связав морским узлом
Надёжным и тугим,
Тропу забыл бы в райский дом
И стал совсем другим.
Впредь не таился бы, как вор,
Стал медицины цвет
И был в Минздраве до сих пор
Ведущий фармацевт,
Средь прочих гадов наверху б
С приставкой ползал - Глав
И к первородному греху
Был не пришей рукав.)
А так змей женщине сказал:
«Господь слегка загнул,
Отвечу за гнилой базар,
Конкретно припугнул,
Что не сносить вам головы
Иль впредь вдовою стать.
Такая женщина, как вы,
Достойна правду знать,
Ту самую, что под листом
Скрыл ваш любезный тесть -
Зачем вам знать, что меж добром
И злом отличье есть?
Кто не послушает запрет,
Плод скушает, мадам -
Божественный познает свет,
Приблизится к богам,
Бессмертие приобретёт,
Впредь станет как они,
И прекратится глупый счёт
На прожитые дни.
Так преждевременных морщин
Избегнете, мадам.
И этого не сообщил
Ваш косметолог вам».
(Определило в тот момент,
Создатель, не взыщи,
Что женщину во цвете лет
Замучили прыщи.
Невинность, милые, зато
Даётся только раз.
Сигнализирует о том
Нам прыщик между глаз.
Когда бы крем от Лореаль
Прыщавинькой втереть -
Идиллию и пастораль
Нам до сих пор терпеть,
А женщину во всей красе
Глазами лишь любить.
С подобной мыслью фирмы все
Готов я перебить...
Ни сесть поближе, ни прилечь,
Ни целовать в уста…
Всем мужикам горою с плеч
Змей-соблазнитель стал.)
Нашла послушаться кого,
Но съела дева плод,
Столь вожделенный оттого,
Что знание даёт.
(Но чтобы знание сие
На пользу ей пошло,
Мне б пожелать хотелось ей
Уехать на село
Из города, где смрад и вой,
Где скверна и разврат,
Где сам живу я городской
Ханжа и ретроград.)
Свет знанья вспыхнул сам собой,
Горит как живопись.
Нет надобности никакой
Гранит науки грызть,
Тушуясь получать диплом
За взятки от невежд…
Адаму в рот суётся плод -
А ну-ка, неуч, ешь.
За маму с папой дорогих
Съешь яблочка бочок.
Быть может, станешь хоть на миг
Умнее, дурачок.
Адам противиться не стал,
Плод он, конечно, съел
И как-то сразу возмужал,
Местами повзрослел.
Метаморфоза белым днём
Случилась с ним тогда -
Вторичным признаком на нём
Усы и борода,
Тройного с Шипром пот сильней
И духовитей стал.
И вот стоит мужик пред ней
И жмётся неспроста,
Скукожился как пациент,
Принесший кал, мочу.
А про первичный элемент
Я вовсе промолчу.
С подъезда чёрного теперь
Для них открылся мир.
Их одежонка, мерь не мерь,
Вся скроена из дыр.
Стоит мужик навеселе,
Забыл одеть камзол,
Не ясный сокол на крыле,
А гол он, как сокол.
«Ну, как такому на Олимп -
Жена тут входит в раж -
Олимп тебе не Харбали
И не нудистский пляж.
Тех, кто поднимется наверх
Подальше с отчих глаз,
Там по прикиду встретят всех,
А как оценят нас?»
Впервые ощутившим стыд,
Невинным до поры,
Смоковные пошли кусты
Тот стыд едва прикрыть .
На бёдра их легли венком
Два тазика без дна.
Адама плоть, когда бочком,
Лишь краешком видна.
А с женщиной совсем беда -
Оборванный тот куст
Как зонтиком прикрыл едва
Могучий нижний бюст.
(Бесстыжесть, люди говорят,
Не степень наготы.
Бывают голых во сто крат
Бесстыжее скоты.
Когда как лучше стыд прикрыть
Пред матушкой с отцом,
Невинный может понудить
Пред Господом-Творцом.
А уж среди бесстыжих дам
Природы не стыдись,
И ты уже не просто хам,
А истинный нудист.
Естественною красотой
Любуется Творец,
А кто скрывает геморрой,
В раю тот не жилец…)
Всевышний в это время там
Гулял в прохладе дня
И думал, где теперь Адам,
Кровинушка моя.
Воззвал Бог голосом густым:
«Адамушка, где ты?»
А люди прятались в кусты,
Стесняясь наготы.
Так, вся сгорая от стыда,
Отличница ведёт
Себя, на фартучек когда
Чернильницу прольёт.
И вот уже сам Бог-Господь
Дознание ведёт:
«Кого обременяет плоть,
Тот ел запретный плод.
Кто прояснил тебе, сынок,
Значенье слова наг,
Раз голый с головы до ног
Ты прикрываешь пах?
Напрасно, милый, оборвал
В раю ты все кусты,
То чудо, что тебе я дал,
Не скроешь за листы».
Узрев, что грозный «Аз воздам»
Не призраком возник,
Вину переложил Адам
На женщину в тот миг,
И так сказал «Её дела,
Перечить ей не смел.
Плод от запретного ствола
Она дала. Я ел».
Так смалодушничав тогда,
Ещё не «лучше всех»,
Свой первый совершил Адам
Непервородный грех.
(Здесь понял я, что быть беде -
В тот первобытный век
О благородстве и т.д.
Не ведал человек.
Не сбросить в пропасть никогда
Нам трусость, вечный груз,
Уж если даже сам Адам,
Повёл себя как трус.
Что говорить про наши дни?
Товар - рубли - товар.
Нам новый рынок заменил
Восточный их базар.
В калачный ряд за калачом.
Украл и был таков.
Обратно - морда кирпичом…
И так спокон веков
С утра, сдувая пыль с дуги,
На ярмарку спешить,
Чтоб купленные сапоги
Немедленно пропить...
Лишь в переделку попадал
Москаль иль малоросс,
То в перву голову решал
Он шкурный свой вопрос.
И если сдаст мудрец иной
По одиночке всех,
Адама здесь всему виной
Непервородный грех.
С Адамом обойдёмся мы
Пока без сатаны,
Для появленья Князя тьмы
Достаточно жены.
С ней обойдётся без свечей
Небесный ренегат.
Для обольстительных речей
Всегда найдётся гад
Сыграть на слабостях сполна,
Отличницы мои.
Так в рай пробрался сатана
В обличии змеи
Нащупать слабые места
В сплетенье брачных уз,
Чтоб с человеком навсегда
Бог разорвал союз.
«Как ты нарушила запрет?» -
Бог женщину спросил.
Жены последовал ответ:
«Рептилий обольстил,
Златые горы обещал,
Париж и Лореаль…»
От возмущения Творец
Вскричал: «Где этот враль?»
Вопрос уместным был вполне,
Но стушевался Бог:
Кто клинья бьёт к чужой жене
Получит между ног.
Пройдёт болезнь, куда залезть,
Кого и чем любить,
Когда меж ног такое есть…
А как со змеем быть?
Устами змея сладкий яд
Сочил сам Сатана.
И всем участникам подряд
Господь воздал сполна.
Каким бы ни был подлецом
В премудрости своей
Гад с обольстительным лицом,
А Демон зла подлей.
Подставил змея на века
Коварный Люцифер,
И наказал Бог старика
Всем хитрецам в пример.
По рангу ниже всех скотов
Он змея опустил,
Змеиных званий и чинов
Рептилию лишил.
И хоть вина в той стопке дел
Была невелика,
Сообщником змей плотно сел
По новому УК.
Здесь и лишение в правах,
И высылка потом -
На брюхе ползая, жрать прах,
Пожизненно притом.
А к полу женскому - ни-ни.
Меж ними навсегда,
Пока не кончатся их дни,
Заклятая вражда.
Отныне змея человек
Обходит за версту,
При встрече - бьёт по голове,
Змей жалится в пяту.
(Так хитрожопым на века
Господь дал свой урок.
Хоть знаю я наверняка -
Не всем урок тот впрок.)
Бог женщине сказал в укор:
«Ты вспомнишь про Меня,
Когда твою умножу скорбь
Беременностью Я.
Рожать в болезни будешь ты,
Заступников просить,
Ругаться так, что хоть святых
Из дома выноси.
Да будет к мужу твоему
Влечение твоё…»
(А без влеченья, не пойму,
Выходит, не житьё?
А подустал, объелся груш,
Не секс - позор один?
Но как бы ни было, твой муж
От Бога господин.
Жаль только, истина сия
Доступна не для всех,
И на задворках бытия
Есть место для утех.
Про женщин здесь твердит молва,
Но только за глаза.
К словам, права ты, неправа,
Прислушайся, коза.
Муж за порог, а ты за дверь -
Не оберёшься бед.
И от фригидности, поверь,
Не вылечит сосед.
Твой благоверный, как ухват,
От дел твоих рогат…
Тебя бы, милочка, назад
Прогнать в матриархат
Вожжами. Там в глуши степей
Иначе станешь петь
И до конца постылых дней
Насилие терпеть.)
За легкомыслие всех дев
Создатель проучил
И на Адама Божий гнев
Господь переключил.
Нести Адаму тяжкий крест -
Трудиться без конца.
Как стяг над ним и манифест
Проклятие отца:
«Куда бы при своих делах
Ни обратил ты взгляд,
Ты снова превратишься в прах,
Откуда раньше взят.
Питаться будешь, милый мой,
С полей снимая рожь,
Но каплей пота не одной
Ты хлеб сперва польёшь,
Дожнёшь и принесёшь на двор,
А вкусишь только скорбь».
Такой Бог вынес приговор.
Он на расправу скор.
Сторонник круговых порук
Не разведёт сю-сю…
И за грехопаденье двух
Бог Землю проклял всю.
Завещано земле родить
В проклятые те дни
Лишь волчцы (мне не объяснить)
Да тернии одни.
Адам заглаживать свой грех
Пошёл к жене своей,
Ведь матерью живущих всех
Стать предстояло ей.
Он Евой в первый раз назвал
Жену, что значит - жизнь...
(Картину я дорисовал,
С дней наших пейзажист:
«Ну, что допрыгалась, коза,
Над пропастью во ржи?
Теперь, бесстыжие глаза,
Сиди и не блажи.
Со змеем если засеку…
Узнаешь… плачь, не плачь»…
Взорваться мог по пустяку,
Не в меру был горяч
Адам, заносчив и притом
Из рая изгнал вон,
Но и в хорошем, и в плохом,
Во всём был первым он.
Перед подельников лицом
Иной позёр и жлоб
Готов быть первым подлецом,
Но не последним чтоб.
Связался с грешницей малец -
Испортился в момент,
Антиобщественный вконец
Адам стал элемент.
Готов отделать хоть кого
Он был, когда взбешён.
Пить бросил слабый алкоголь,
На крепкий перешёл.
При женщине кого найдёт -
Придавит как клопа,
Не благородный Дон-Кихот,
А просто психопат.
Когда Адама с глаз долой
Гнать Бог издаст указ,
Несдержанный характер свой
Тот сыну передаст.
(Когда хорошее не вдруг
Берём мы от отцов,
Откуда же тогда вокруг
Так много подлецов?
Быть может, тем, кто к слову глух,
Не часто драли зад?
Но мы от розог, оплеух
Вернёмся в райский сад.)
Творец на Еву с высоты
Взирал который раз,
Но вид привычной наготы
Не радовал впредь глаз.
(По-новому взглянув на зад
И прочие места,
От возмущенья как закат
Господь пунцовый стал.
Представил Бог сплетенье тел,
Хоть мерзко, что с того?
Ведь это есть, как он хотел,
Подобие его.
Вот вам причина почему
С пастушкой на лугу
Я образ Бога, по уму,
Представить не могу.
Я, будучи подобьем сам,
Себя терплю с трудом
И ненавижу по утрам
С тяжёлым животом.
Когда живу в Его дому,
Ношу Творца в душе -
Мне, право слово, ни к чему
Подобное клише.)
Подробный обращая взгляд
На тело двух натур,
Господь обдумывал наряд
Из подходящих шкур.
Чтоб наболевший снять вопрос
Двух обнажённых тел,
У Евы грудь, у мужа торс
Бог в кожи приодел.
(Что мелкой выдалась овца,
Был очевидный плюс,
Когда не скрылся до конца
У Евы нижний бюст.
Возможно, через много лет
По памяти потом
Наскальный в шкурах их портрет
Бог выбьет долотом.
По кожаным тогда штанам
Узнает мир всерьёз -
Был первым рокером Адам,
Но только без колёс.)
Издав о выселке указ
На сотую версту,
«Адам стал как один из нас -
Бог молвил в пустоту -
Проник он к знания плодам,
В Меня весь, ну шустёр,
Но как бы к прочим деревам
Руки бы не простёр.
От древа жизни откусить
Он умудрится плод
И будет вечно бороздить
Просторы наших вод,
К бессмертью сделает рывок,
Господь его храни,
И не узнать, кому кого
Придётся хоронить».
(Чтобы не жить нам без конца,
В ангарах чёрных дыр
На этот случай у Творца
В запасе антимир.
Без антиженщины мир пуст.
Исчезнем неспроста,
Едва коснутся наших уст
Её антиуста.
Съаннигилируем на раз,
Едва столкнёмся мы...
И вот уже её и нас
Не отделить от тьмы.
Создатель выберет когда
Момент свой улучить
И с женщиною навсегда
Нас антиразлучить.
Вновь будем миллионы лет
Мы ждать судьбы иной,
Когда Господь зажжёт свой свет
Над нашей головой.)
Ну, а пока не вечный жид,
Нестойкий элемент,
Адам осваивать спешит
Сто первый километр.
Теперь в совсем иных полях
Средь чернозёмных гряд
Ему возделывать тот прах,
Откуда он был взят.
Впредь при вратах у входа в сад,
Как порешил Творец,
Охранник курит самосад,
Отряда ВОХР боец.
Меч, отразить любой удар,
В запасе у него -
Вращающийся наш радар
Системы ПВО.
Над ним, чтоб парню не уснуть,
Поставлен херувим.
Двойной охраной к древу путь
Заказан стал другим.
(Один прокол за все века
С Кощей-бессмертным был,
Охранников, наверняка,
Он водкой напоил,
Проник языческий хитрец,
Где не был Моисей.
Яйцо в бессмертия ларец
Он спрятал точно в сейф.
В яичке притаилась смерть
На кончике иглы,
И жить Кощею столько впредь,
Как петь Буль-Буль-Оглы
Или Кобзону, иль другим,
Дай Бог им много лет,
Купившим за свои грехи
В бессмертие билет.
Господь не влезет в сундучок,
Похоже, никогда.
И вот гуляет старичок
До Страшного Суда,
Ворует девушек порой,
Дворец себе сложил.
Хоть он и сказочный герой,
Но чтобы я так жил
И небо звёздное коптил
При власти и деньгах.
На справедливость хрен забил
Бессмертный олигарх.
Во всём согласен я с Творцом.
Касаемо мощей -
С иглой в мошонке и с яйцом
Не вечен наш Кощей.
Придёт былинный богатырь
И в райские края.
Ведь сказка - это не псалтырь,
У каждого своя.
Ну, очень хитрожоп,
И ловко к женщине подлез
Смышлёный эфиоп,
А может благородный мавр
Или иной арап.
Но был охочий этот враль
До обнажённых баб.
К ней подползая с головы,
В ушко шептал нахал:
Единственная, только вы…
Ну, в этом гад не врал.
В раю в тот первобытный век,
Над пропастью во ржи,
Ещё один был человек,
Хоть голый, но мужик.
Породой женщина сильна,
Но обожает лесть,
Фужер хорошего вина
И вкусненько поесть.
А пьяных ягод над тобой
В раю - хоть отбавляй.
Иначе, подтвердит любой,
Какой же это рай?
Искусство обольщенья знал
Тот гад наверняка,
Когда с вопросом подползал
К единственной пока:
«Из всех дерев, какие есть,
Доподлинно ль в раю
Плоды дозволено вам есть
Лишь с тех, что на краю.
Плоды, что трогать вам нельзя,
Особенно вкусны.
Хорошей пищей вы, друзья,
Весьма обделены».
Ещё не ведавшая зла,
Не знавшая добра,
Кокетство женщина взяла
От первого ребра.
Бедняжка клюнула на лесть
И отвечала: «Здесь
Плоды любые можем есть,
Как говорил наш тесть,
Из центра брать лишь запретил,
Чтоб нам не умереть.
Но кто бы толком объяснил,
Что означает смерть?»
(Простушкой женщина была
От мужа создана,
И в мире истинного зла
Не ведала она.
С рожденья милые черты
Творили беспредел.
Адам от этой простоты
До срока поседел,
Без тоста «За прекрасных дам»
Покинул райский сад.
Со службы вылетел Адам
В момент пинком под зад.
Да и сегодня на излом
Нас крутит слабый пол,
А мы получку тащим в дом,
Им плачемся в подол.
Когда бы знал тот змей, что ждёт
Его и нас потом,
К чему знакомство приведёт -
Свинтил бы гад винтом,
Язык связав морским узлом
Надёжным и тугим,
Тропу забыл бы в райский дом
И стал совсем другим.
Впредь не таился бы, как вор,
Стал медицины цвет
И был в Минздраве до сих пор
Ведущий фармацевт,
Средь прочих гадов наверху б
С приставкой ползал - Глав
И к первородному греху
Был не пришей рукав.)
А так змей женщине сказал:
«Господь слегка загнул,
Отвечу за гнилой базар,
Конкретно припугнул,
Что не сносить вам головы
Иль впредь вдовою стать.
Такая женщина, как вы,
Достойна правду знать,
Ту самую, что под листом
Скрыл ваш любезный тесть -
Зачем вам знать, что меж добром
И злом отличье есть?
Кто не послушает запрет,
Плод скушает, мадам -
Божественный познает свет,
Приблизится к богам,
Бессмертие приобретёт,
Впредь станет как они,
И прекратится глупый счёт
На прожитые дни.
Так преждевременных морщин
Избегнете, мадам.
И этого не сообщил
Ваш косметолог вам».
(Определило в тот момент,
Создатель, не взыщи,
Что женщину во цвете лет
Замучили прыщи.
Невинность, милые, зато
Даётся только раз.
Сигнализирует о том
Нам прыщик между глаз.
Когда бы крем от Лореаль
Прыщавинькой втереть -
Идиллию и пастораль
Нам до сих пор терпеть,
А женщину во всей красе
Глазами лишь любить.
С подобной мыслью фирмы все
Готов я перебить...
Ни сесть поближе, ни прилечь,
Ни целовать в уста…
Всем мужикам горою с плеч
Змей-соблазнитель стал.)
Нашла послушаться кого,
Но съела дева плод,
Столь вожделенный оттого,
Что знание даёт.
(Но чтобы знание сие
На пользу ей пошло,
Мне б пожелать хотелось ей
Уехать на село
Из города, где смрад и вой,
Где скверна и разврат,
Где сам живу я городской
Ханжа и ретроград.)
Свет знанья вспыхнул сам собой,
Горит как живопись.
Нет надобности никакой
Гранит науки грызть,
Тушуясь получать диплом
За взятки от невежд…
Адаму в рот суётся плод -
А ну-ка, неуч, ешь.
За маму с папой дорогих
Съешь яблочка бочок.
Быть может, станешь хоть на миг
Умнее, дурачок.
Адам противиться не стал,
Плод он, конечно, съел
И как-то сразу возмужал,
Местами повзрослел.
Метаморфоза белым днём
Случилась с ним тогда -
Вторичным признаком на нём
Усы и борода,
Тройного с Шипром пот сильней
И духовитей стал.
И вот стоит мужик пред ней
И жмётся неспроста,
Скукожился как пациент,
Принесший кал, мочу.
А про первичный элемент
Я вовсе промолчу.
С подъезда чёрного теперь
Для них открылся мир.
Их одежонка, мерь не мерь,
Вся скроена из дыр.
Стоит мужик навеселе,
Забыл одеть камзол,
Не ясный сокол на крыле,
А гол он, как сокол.
«Ну, как такому на Олимп -
Жена тут входит в раж -
Олимп тебе не Харбали
И не нудистский пляж.
Тех, кто поднимется наверх
Подальше с отчих глаз,
Там по прикиду встретят всех,
А как оценят нас?»
Впервые ощутившим стыд,
Невинным до поры,
Смоковные пошли кусты
Тот стыд едва прикрыть .
На бёдра их легли венком
Два тазика без дна.
Адама плоть, когда бочком,
Лишь краешком видна.
А с женщиной совсем беда -
Оборванный тот куст
Как зонтиком прикрыл едва
Могучий нижний бюст.
(Бесстыжесть, люди говорят,
Не степень наготы.
Бывают голых во сто крат
Бесстыжее скоты.
Когда как лучше стыд прикрыть
Пред матушкой с отцом,
Невинный может понудить
Пред Господом-Творцом.
А уж среди бесстыжих дам
Природы не стыдись,
И ты уже не просто хам,
А истинный нудист.
Естественною красотой
Любуется Творец,
А кто скрывает геморрой,
В раю тот не жилец…)
Всевышний в это время там
Гулял в прохладе дня
И думал, где теперь Адам,
Кровинушка моя.
Воззвал Бог голосом густым:
«Адамушка, где ты?»
А люди прятались в кусты,
Стесняясь наготы.
Так, вся сгорая от стыда,
Отличница ведёт
Себя, на фартучек когда
Чернильницу прольёт.
И вот уже сам Бог-Господь
Дознание ведёт:
«Кого обременяет плоть,
Тот ел запретный плод.
Кто прояснил тебе, сынок,
Значенье слова наг,
Раз голый с головы до ног
Ты прикрываешь пах?
Напрасно, милый, оборвал
В раю ты все кусты,
То чудо, что тебе я дал,
Не скроешь за листы».
Узрев, что грозный «Аз воздам»
Не призраком возник,
Вину переложил Адам
На женщину в тот миг,
И так сказал «Её дела,
Перечить ей не смел.
Плод от запретного ствола
Она дала. Я ел».
Так смалодушничав тогда,
Ещё не «лучше всех»,
Свой первый совершил Адам
Непервородный грех.
(Здесь понял я, что быть беде -
В тот первобытный век
О благородстве и т.д.
Не ведал человек.
Не сбросить в пропасть никогда
Нам трусость, вечный груз,
Уж если даже сам Адам,
Повёл себя как трус.
Что говорить про наши дни?
Товар - рубли - товар.
Нам новый рынок заменил
Восточный их базар.
В калачный ряд за калачом.
Украл и был таков.
Обратно - морда кирпичом…
И так спокон веков
С утра, сдувая пыль с дуги,
На ярмарку спешить,
Чтоб купленные сапоги
Немедленно пропить...
Лишь в переделку попадал
Москаль иль малоросс,
То в перву голову решал
Он шкурный свой вопрос.
И если сдаст мудрец иной
По одиночке всех,
Адама здесь всему виной
Непервородный грех.
С Адамом обойдёмся мы
Пока без сатаны,
Для появленья Князя тьмы
Достаточно жены.
С ней обойдётся без свечей
Небесный ренегат.
Для обольстительных речей
Всегда найдётся гад
Сыграть на слабостях сполна,
Отличницы мои.
Так в рай пробрался сатана
В обличии змеи
Нащупать слабые места
В сплетенье брачных уз,
Чтоб с человеком навсегда
Бог разорвал союз.
«Как ты нарушила запрет?» -
Бог женщину спросил.
Жены последовал ответ:
«Рептилий обольстил,
Златые горы обещал,
Париж и Лореаль…»
От возмущения Творец
Вскричал: «Где этот враль?»
Вопрос уместным был вполне,
Но стушевался Бог:
Кто клинья бьёт к чужой жене
Получит между ног.
Пройдёт болезнь, куда залезть,
Кого и чем любить,
Когда меж ног такое есть…
А как со змеем быть?
Устами змея сладкий яд
Сочил сам Сатана.
И всем участникам подряд
Господь воздал сполна.
Каким бы ни был подлецом
В премудрости своей
Гад с обольстительным лицом,
А Демон зла подлей.
Подставил змея на века
Коварный Люцифер,
И наказал Бог старика
Всем хитрецам в пример.
По рангу ниже всех скотов
Он змея опустил,
Змеиных званий и чинов
Рептилию лишил.
И хоть вина в той стопке дел
Была невелика,
Сообщником змей плотно сел
По новому УК.
Здесь и лишение в правах,
И высылка потом -
На брюхе ползая, жрать прах,
Пожизненно притом.
А к полу женскому - ни-ни.
Меж ними навсегда,
Пока не кончатся их дни,
Заклятая вражда.
Отныне змея человек
Обходит за версту,
При встрече - бьёт по голове,
Змей жалится в пяту.
(Так хитрожопым на века
Господь дал свой урок.
Хоть знаю я наверняка -
Не всем урок тот впрок.)
Бог женщине сказал в укор:
«Ты вспомнишь про Меня,
Когда твою умножу скорбь
Беременностью Я.
Рожать в болезни будешь ты,
Заступников просить,
Ругаться так, что хоть святых
Из дома выноси.
Да будет к мужу твоему
Влечение твоё…»
(А без влеченья, не пойму,
Выходит, не житьё?
А подустал, объелся груш,
Не секс - позор один?
Но как бы ни было, твой муж
От Бога господин.
Жаль только, истина сия
Доступна не для всех,
И на задворках бытия
Есть место для утех.
Про женщин здесь твердит молва,
Но только за глаза.
К словам, права ты, неправа,
Прислушайся, коза.
Муж за порог, а ты за дверь -
Не оберёшься бед.
И от фригидности, поверь,
Не вылечит сосед.
Твой благоверный, как ухват,
От дел твоих рогат…
Тебя бы, милочка, назад
Прогнать в матриархат
Вожжами. Там в глуши степей
Иначе станешь петь
И до конца постылых дней
Насилие терпеть.)
За легкомыслие всех дев
Создатель проучил
И на Адама Божий гнев
Господь переключил.
Нести Адаму тяжкий крест -
Трудиться без конца.
Как стяг над ним и манифест
Проклятие отца:
«Куда бы при своих делах
Ни обратил ты взгляд,
Ты снова превратишься в прах,
Откуда раньше взят.
Питаться будешь, милый мой,
С полей снимая рожь,
Но каплей пота не одной
Ты хлеб сперва польёшь,
Дожнёшь и принесёшь на двор,
А вкусишь только скорбь».
Такой Бог вынес приговор.
Он на расправу скор.
Сторонник круговых порук
Не разведёт сю-сю…
И за грехопаденье двух
Бог Землю проклял всю.
Завещано земле родить
В проклятые те дни
Лишь волчцы (мне не объяснить)
Да тернии одни.
Адам заглаживать свой грех
Пошёл к жене своей,
Ведь матерью живущих всех
Стать предстояло ей.
Он Евой в первый раз назвал
Жену, что значит - жизнь...
(Картину я дорисовал,
С дней наших пейзажист:
«Ну, что допрыгалась, коза,
Над пропастью во ржи?
Теперь, бесстыжие глаза,
Сиди и не блажи.
Со змеем если засеку…
Узнаешь… плачь, не плачь»…
Взорваться мог по пустяку,
Не в меру был горяч
Адам, заносчив и притом
Из рая изгнал вон,
Но и в хорошем, и в плохом,
Во всём был первым он.
Перед подельников лицом
Иной позёр и жлоб
Готов быть первым подлецом,
Но не последним чтоб.
Связался с грешницей малец -
Испортился в момент,
Антиобщественный вконец
Адам стал элемент.
Готов отделать хоть кого
Он был, когда взбешён.
Пить бросил слабый алкоголь,
На крепкий перешёл.
При женщине кого найдёт -
Придавит как клопа,
Не благородный Дон-Кихот,
А просто психопат.
Когда Адама с глаз долой
Гнать Бог издаст указ,
Несдержанный характер свой
Тот сыну передаст.
(Когда хорошее не вдруг
Берём мы от отцов,
Откуда же тогда вокруг
Так много подлецов?
Быть может, тем, кто к слову глух,
Не часто драли зад?
Но мы от розог, оплеух
Вернёмся в райский сад.)
Творец на Еву с высоты
Взирал который раз,
Но вид привычной наготы
Не радовал впредь глаз.
(По-новому взглянув на зад
И прочие места,
От возмущенья как закат
Господь пунцовый стал.
Представил Бог сплетенье тел,
Хоть мерзко, что с того?
Ведь это есть, как он хотел,
Подобие его.
Вот вам причина почему
С пастушкой на лугу
Я образ Бога, по уму,
Представить не могу.
Я, будучи подобьем сам,
Себя терплю с трудом
И ненавижу по утрам
С тяжёлым животом.
Когда живу в Его дому,
Ношу Творца в душе -
Мне, право слово, ни к чему
Подобное клише.)
Подробный обращая взгляд
На тело двух натур,
Господь обдумывал наряд
Из подходящих шкур.
Чтоб наболевший снять вопрос
Двух обнажённых тел,
У Евы грудь, у мужа торс
Бог в кожи приодел.
(Что мелкой выдалась овца,
Был очевидный плюс,
Когда не скрылся до конца
У Евы нижний бюст.
Возможно, через много лет
По памяти потом
Наскальный в шкурах их портрет
Бог выбьет долотом.
По кожаным тогда штанам
Узнает мир всерьёз -
Был первым рокером Адам,
Но только без колёс.)
Издав о выселке указ
На сотую версту,
«Адам стал как один из нас -
Бог молвил в пустоту -
Проник он к знания плодам,
В Меня весь, ну шустёр,
Но как бы к прочим деревам
Руки бы не простёр.
От древа жизни откусить
Он умудрится плод
И будет вечно бороздить
Просторы наших вод,
К бессмертью сделает рывок,
Господь его храни,
И не узнать, кому кого
Придётся хоронить».
(Чтобы не жить нам без конца,
В ангарах чёрных дыр
На этот случай у Творца
В запасе антимир.
Без антиженщины мир пуст.
Исчезнем неспроста,
Едва коснутся наших уст
Её антиуста.
Съаннигилируем на раз,
Едва столкнёмся мы...
И вот уже её и нас
Не отделить от тьмы.
Создатель выберет когда
Момент свой улучить
И с женщиною навсегда
Нас антиразлучить.
Вновь будем миллионы лет
Мы ждать судьбы иной,
Когда Господь зажжёт свой свет
Над нашей головой.)
Ну, а пока не вечный жид,
Нестойкий элемент,
Адам осваивать спешит
Сто первый километр.
Теперь в совсем иных полях
Средь чернозёмных гряд
Ему возделывать тот прах,
Откуда он был взят.
Впредь при вратах у входа в сад,
Как порешил Творец,
Охранник курит самосад,
Отряда ВОХР боец.
Меч, отразить любой удар,
В запасе у него -
Вращающийся наш радар
Системы ПВО.
Над ним, чтоб парню не уснуть,
Поставлен херувим.
Двойной охраной к древу путь
Заказан стал другим.
(Один прокол за все века
С Кощей-бессмертным был,
Охранников, наверняка,
Он водкой напоил,
Проник языческий хитрец,
Где не был Моисей.
Яйцо в бессмертия ларец
Он спрятал точно в сейф.
В яичке притаилась смерть
На кончике иглы,
И жить Кощею столько впредь,
Как петь Буль-Буль-Оглы
Или Кобзону, иль другим,
Дай Бог им много лет,
Купившим за свои грехи
В бессмертие билет.
Господь не влезет в сундучок,
Похоже, никогда.
И вот гуляет старичок
До Страшного Суда,
Ворует девушек порой,
Дворец себе сложил.
Хоть он и сказочный герой,
Но чтобы я так жил
И небо звёздное коптил
При власти и деньгах.
На справедливость хрен забил
Бессмертный олигарх.
Во всём согласен я с Творцом.
Касаемо мощей -
С иглой в мошонке и с яйцом
Не вечен наш Кощей.
Придёт былинный богатырь
И в райские края.
Ведь сказка - это не псалтырь,
У каждого своя.
Обсуждения Соблазнение и наказание