Прошлое с возрастом будто взбесилось:
Ночью, днем, за рабочим столом
Пред глазами с пронзительной силой
Возникает военный детдом.
Ленинград в кольце, но не радуги...
Рев моторов натужней струны.
По расколотой бомбами Ладоге
Шли машины с детьми вглубь страны.
Где отец мой, где мама, родные?
От смертельных невзгод спасена
И теперь я в руки иные,
Чтоб растили меня, отдана.
И как я - таких были тысячи:
Наш детдом - лишь малая часть.
Было трудно Родине выстоять,
Но она нам не дала пропасть.
Мы росли как обычные дети,
За малиною лазили в сад,
Виктор Федорыч в том лихолетьи
Заменял отца нам и мать.
Он был строг и накажет, бывало,
Но глаза под нахмуренным лбом
По-домашнему нас согревали,
Бередили отцовским теплом.
Может, помните, выросла тыква
Не в обхват - силачу не поднять,
Наши клятвы и наши молитвы,
Наших дерзких, но верных ребят?
Жизнь нас всех по стране разметала,
Дети взрослые внуков растят.
То, что мы на себе испытали
Не допустим для них испытать.
Ночью, днем, за рабочим столом
Пред глазами с пронзительной силой
Возникает военный детдом.
Ленинград в кольце, но не радуги...
Рев моторов натужней струны.
По расколотой бомбами Ладоге
Шли машины с детьми вглубь страны.
Где отец мой, где мама, родные?
От смертельных невзгод спасена
И теперь я в руки иные,
Чтоб растили меня, отдана.
И как я - таких были тысячи:
Наш детдом - лишь малая часть.
Было трудно Родине выстоять,
Но она нам не дала пропасть.
Мы росли как обычные дети,
За малиною лазили в сад,
Виктор Федорыч в том лихолетьи
Заменял отца нам и мать.
Он был строг и накажет, бывало,
Но глаза под нахмуренным лбом
По-домашнему нас согревали,
Бередили отцовским теплом.
Может, помните, выросла тыква
Не в обхват - силачу не поднять,
Наши клятвы и наши молитвы,
Наших дерзких, но верных ребят?
Жизнь нас всех по стране разметала,
Дети взрослые внуков растят.
То, что мы на себе испытали
Не допустим для них испытать.
Обсуждения Детдом. Дети блокадного Ленинграда
А на письмо ваше, про добрые слова, отвечу: Пожалуйста. Что думаю, то и пишу.