День за днем идет, проходят годы,
Но не спадает напряженье, будто роды…
Напялив маску с нэймом «пофигизм»,
Мы нечто вызываем в жизнь…
Награды, причитающиеся мне, всучат кому-то,
А я в пролете, как фанера… что за плутни!
И зол как бес Христос, и пьян Аллах.
Не жизнь, а ж., без баб, но на бобах.
ВЕЧНЫЙ ЛУЗЕР
В моем окне – синего неба кусок.
Я лежу на диване, плюю в потолок.
На полу валяется грязный носок.
Настроенье такое, будто дали мне срок.
И черт его знает, что будет дальше.
Ничего не исправить, все наверчено раньше.
То, чего нет, вдруг засветится ярче?
Я люблю атмосферу обмана и фальши.
А голос, живущий в моей голове,
Стал вытворять нехорошее бе.
Меня обозвал, негодяй, – дураком.
В черепушке не хочет сидеть под замком.
Но не спадает напряженье, будто роды…
Напялив маску с нэймом «пофигизм»,
Мы нечто вызываем в жизнь…
Награды, причитающиеся мне, всучат кому-то,
А я в пролете, как фанера… что за плутни!
И зол как бес Христос, и пьян Аллах.
Не жизнь, а ж., без баб, но на бобах.
ВЕЧНЫЙ ЛУЗЕР
В моем окне – синего неба кусок.
Я лежу на диване, плюю в потолок.
На полу валяется грязный носок.
Настроенье такое, будто дали мне срок.
И черт его знает, что будет дальше.
Ничего не исправить, все наверчено раньше.
То, чего нет, вдруг засветится ярче?
Я люблю атмосферу обмана и фальши.
А голос, живущий в моей голове,
Стал вытворять нехорошее бе.
Меня обозвал, негодяй, – дураком.
В черепушке не хочет сидеть под замком.