- Мне было так больно, мне было ужасно,
Но грянул вдруг с неба призыв громогласный:
«Страданья свои ты должна претерпеть
В молчанье! Для всех навсегда умереть».
За стенами скрылась я в келье одна,
От стен отскочила людская молва.
Колени пронзила кинжальная боль,
И рухнула с криком последним на пол.
И вновь прогремел громогласный наказ:
«Вставай, не пробил ещё смертный твой час!
Коль жаждешь мой лик лучезарный узреть,
Должна для себя ты теперь умереть!»
Простила я всем, и простила себе,
Покой воцарился в блаженной душе.
Исполнился Богом мне данный завет,
Явил мне Господь свой Божественный свет!
Так дни проходили, за днями года,
Купалась в лучах благодати она.
Ей ангелы пели, спускаясь с небес,
И локти кусая, рыдал хитрый бес.
Но грянул вдруг с неба призыв громогласный:
«Страданья свои ты должна претерпеть
В молчанье! Для всех навсегда умереть».
За стенами скрылась я в келье одна,
От стен отскочила людская молва.
Колени пронзила кинжальная боль,
И рухнула с криком последним на пол.
И вновь прогремел громогласный наказ:
«Вставай, не пробил ещё смертный твой час!
Коль жаждешь мой лик лучезарный узреть,
Должна для себя ты теперь умереть!»
Простила я всем, и простила себе,
Покой воцарился в блаженной душе.
Исполнился Богом мне данный завет,
Явил мне Господь свой Божественный свет!
Так дни проходили, за днями года,
Купалась в лучах благодати она.
Ей ангелы пели, спускаясь с небес,
И локти кусая, рыдал хитрый бес.