Поэма: Искупление

Поэма: Искупление

Но плачешь ты, любя,
и жемчуг этих слёз
Искупит всё, что я,
страдая, перенёс.

Пролог:

Не спиться совершенно, и случайно
Я слышал как дрова горят в печи.
И сколько я не думал, постоянно
Мне разум говорит молчи.
И резал глаз тот лунный луч,
Сквозь стеклянную призму окна.
Пробиваясь через груды туч,
Ведь искупление в этой поэме скромна.
Скромна как эта жизнь без начала,
Ведь всех подстерегает этот случай.
Месть не пожалев погубит подлеца,
И правдивую историю эту ты дослушай.
Как художник жизни твëрдо верит,
Что у большой любви начало есть.
Или просто автор лицемерит,
Ведь нужно понять его лесть.
Измерив все, увидишь ты,
И разум будто тверд и ясен.
Вспомни ее прекрасные черты,
Ведь очевидно, что этот мир прекрасен.
Увидев свет, поймёшь где тьма таится,
Пускай всё грешно и смешно.
Успей любовью жизни насладится,
Ведь всем в памяти забыться суждено.
Так Блок писал, что правит меч над горном,
Что безвозвратно в красный уголь превратит.
Судьба рассказывает сказки о чудотворном,
Что человек в последнюю минуту лишь кричит.
На поле только я, и верный мой клинок,
Удар, блеснула острая секира.
Кровавые раны по груди наискосок,
Ведь за свою любовь, я бы отдал полмира.

Кто меч сковал? - Не знавший страха,
Ведь наш герой беспомощен и слаб.
Из грязи созданный и праха,
Как все, как мы, - у смерти раб.
И мир - опасен он для всех.
Ведь герой не дышит уж свободно.
Сдавило грудь стальной доспех,
Ведь судьба его уже бесплодно.
И в сердце каждом, в каждой мысли,
Свой произвол и свой закон.
Пред последним ударом осмысли,
Нужно ли врага отправить в полусон.
Если не я, не мы, то кто ударит?
И кто любимую страну защитит?
Кто вином победу справит?
И любовь в сердце сохранит.

Как песня - песнью начнётся,
Ведь в толпе все равно запоют.
Надежда в сердце вновь проснётся,
И мечи на защиту скуют.
Как мой герой на поле чëрном,
Слагает голову свою.
Вспомнят его имя в стихотворном,
В моих стихах... Ведь я пою.
Что не за ними суд последний,
Не им заткнуть мои уста.
Пускай и власть ещё зловредней,
Ведь моя совесть всë ещë чиста.
Босой Россию всю пройду,
Чтоб каждый знал о Герое.
И наконец спокойствие найду,
Так как умереть одному это горе.

Как радостно встречать денницу,
И благословить его последний путь.
А мы перевернем страницу,
Что бы жизнь совою перевернуть.
И разум слушать грешно и учтиво,
Но верно мы любовь храним.
О том, как в этом мире живо,
О том, что мы в душе таим.
И как рождается гнев в сердцах,
И как с гневом приходит свобода.
Сыны, всегда отражены в отцах,
Ведь в каждом дышит дух народа.
Выбрать короткий обрывок рода,
Шум пару звеньев и уже лишены.
Но вот новая на разе порода,
Предвестье старой старины.
Как уголь превращается алмаз,
Под киркóй трудолюбивой.
Взойдёт к народу на показ,
Со своей судьбою справедливой.

Глава 1.

Век шестнадцатый, железный,
Чумной, кровавый и жестокий век.
Но он счастливый и любезный,
Как выгнанный из рая человек.
И в разуме непостижимых понятий,
И бесконечность точно не предел.
И посланных судьбою проклятий,
И брошенных в яму груду тел.
Ведь пришло чуме на смену,
Обыденность военных рутин.
Все мы вышли на всемирную арену,
На растерзание острых доктрин.
Захват, предательство за власть,
Лицемерие и пиры невиданных высот.
Людей меняя как запчасть,
В этом мире мы не видим забот.
Это время незримого богатства,
И растущего невиданного зла.
И причём тут наше государство,
Если совесть в душе умерла.
А человек жил тут безвольно,
Леса, поля и города.
Но судьба наша произвольна,
Ведь не спастись нам от неё никогда.
А кто идею знает насылая,
Марионеткой управлять страной.
Ведь у власти голова больная,
А он тут главный антигерой.
В нашей серой и гнилой душе,
Увял наш дух, настрой погас.
И ангел здесь такой клише,
С каждым днём, всё больше улетает от нас.
Ведь в нашем мире кровью всë решают,
И гнилым, тупым умом.
Здесь мечи, придти к правде мешают,
И пожать руки с врагом.
Здесь вместо добра, нахальство,
А вместо храбрости трусливость.
И вечно недовольное начальство,
И наше скромное фальшивость.
Гордость за собою тащили,
Восхваляя свою пошлость.
В грязи сидеть тогда учили,
И любить народную духовность.
И это время проклинали,
И о будущем мы ещё пожалеем.
Ведь помним лишь одни печали,
И с каждым днём всё больше холодеем.

Век двадцатый… Современный,
Но ещё страшней сгнила.
Ещё темней, ещё нетленный,
Лицемерского крыла.
Пожары яркие заката,
Предвестники судного дня.
Где же за грехи оплата,
Ждущие священного огня.
И нет от этого вакцины,
И некому сейчас нам помочь.
Ведь слышен неустанный рёв машины,
Кующий гибель день и ночь.
Незнание страшнее обмана,
Страшнее кражи судьбы.
Как первый взлёт аэроплана,
Как о бездумной стрельбы.
И ненависть к жизни,
И к ней же безумная любовь.
Ведь люди капризны,
Не жравшую земную кровь.
Власть сулит нам вновь отмены,
Всё бесится как малое дитя.
Краснеет раздувая вены,
Как закипевший чайник от огня.
А что же мы, которые молчали,
Которые в огне и в чёрном дыму.
Нас просто по одному убивали,
Ну что, открыл я взор твоему?
И о чём машина смерти скрежет?
И зачем зачавкал пулемёт.
За что своя же стал по горлу режет?
Когда мечта, пленившая падёт.
Теперь за мной читатель мой,
В Чувашию столицу родную.
Город на Волге литой,
И в лето восемьдесят восьмую.

В Европе вновь как на фото,
Там смотрит яркая заря.
А у нас тут как всегда болото,
В половине сентября.
Но в сентябре, смотри как много!
Солнца, радости с утра.
И в мимолëтах диалога,
Смотрится в жителях искра.
И куда народ с утра так спéшит?
Крики, давка площадная.
Кто? Кого? Сегодня тешит?
На Заливе золотая.

Продолжение следует...